Вот и нынче придется ему улаживать сыновьи делишки — сказал, чтобы я не волновался, ежели он подзадержится. Ну да ладно, хочется верить, что у него все обойдется.С этими словами Джэйкоб поправил суму и уверенным шагом направился к сторожке. Преданный помощник спешил получше да побыстрее выполнить поручение начальника, хотя у него — в его-то годы — могли быть и иные заботы.Забрав семена, Кадфаэль вернулся в свой садик, с часок с немалым удовольствием провозился на грядках, а потом вымыл руки и пошел в лазарет взглянуть, как обстоят дела у брата Амвросия. Тому явно стало получше, потому как на этот раз он сумел-таки прохрипеть на ухо Кадфаэлю:— Пожалуй, я мог бы подняться да подсобить бедняге Уильяму, а то ведь у него поди голова идет кругом. В такой-то день…Кадфаэль прекратил излияния старика, прикрыв ему рот большой шершавой ладонью.— Не дури, — сказал он, — лежи спокойно. Они и сами справятся, а коли им и придется попотеть, так для тебя же лучше. Узнают тогда, каково без тебя обходиться, — сразу оценят по достоинству. И впредь будут ценить.Кадфаэль покормил больного и вернулся к своей работе в саду. Уже начинали служить вечерню, когда в церкви появился запыхавшийся брат Евтропий. Как всегда, угрюмый и молчаливый, он торопливо занял свое место среди братьев. А по окончании службы, когда монахи выходили из церкви, чтобы отправиться в трапезную на ужин, вернувшийся из своего обхода Джэйкоб из Булдона как раз проходил мимо сторожки, возвращаясь в обитель. Горделиво прижимая к себе кожаную суму, наполненную собранными с арендаторов деньгами, он озирался по сторонам в поисках Уильяма Рида, по-видимому, желая похвастаться успешно выполненным заданием. Однако управителя нигде не было. Не вернулся он и через полчаса, когда монашеский ужин подошел к концу. Вместо него в сгущающихся сумерках показался Уорин Герфут с неизменным узлом на плече. Вид у торговца был усталый, а ноша его, казалось, не слишком полегчала по сравнению с утром.
Основной, обеспечивающий ему средства к существованию промысел Мадога, прозванного Ловцом Утопленников, в том и заключался, что он в любое время года извлекал из Северна мертвые тела. Помимо того, имелись у него и сезонные занятия — такие, что и развлечение ему доставляли, и давали дополнительный заработок. Больше всего он любил ловить рыбу, особенно по ранней весне, когда перед нерестом вверх по реке устремлялись лососи. Уж больно ему нравилось видеть, как здоровенные серебристые рыбины то и дело выпрыгивают из воды. Всепобеждающая тяга к продолжению рода заставляла их преодолевать течение и подниматься на несколько миль вверх, но некоторым рыбам на этом пути суждено было сделаться добычей Мадога, прекрасно знавшего, где и когда установить снасти.В тот день он уже выловил одного лосося, но, решив на этом не останавливаться и подыскать местечко получше, отогнал свою легкую, но юркую и прочную, плетенную из ивняка и обтянутую кожей лодчонку в густые заросли неподалеку от выходивших к воде ворот замка. Причалив к поросшему ивами бережку и укрыв лодку под завесой ветвей, он закинул леску с наживкой в воду, а сам, не дожидаясь, чем еще одарит его Северн, спокойно задремал. Многоопытный рыболов знал, что, ежели рыба клюет и рванет леску, он тут же проснется. Кусты полностью скрывали и утлую скорлупку, и ее владельца — Мадога не было видно ни с башен замка, ни с городской стены.Уже начинало смеркаться, когда Ловца Утопленников разбудил очень громкий всплеск — несколько выше по течению в воду плюхнулось что-то тяжелое. Вмиг встрепенувшись, Мадог оттолкнулся от берега примерно на ярд, глядя в ту сторону, откуда донесся звук. Поначалу он не увидел ничего подозрительного, но через некоторое время, не у берега, а уже ближе к середине реки, водоворот вынес на поверхность серовато-коричневый рукав, а следом появился бледный овал. Человеческое лицо! Оно то погружалось и пропадало из виду, то снова всплывало. Увлекаемое течением тело мужчины, медленно поворачиваясь в воде, проплывало как раз мимо того места, где стояла лодка Мадога. Ловец Утопленников не зря получил свое прозвище — медлить он не стал. Несколькими взмахами весла он подогнал лодку к плывущему телу, и в следующий миг оно уже оказалось на борту. Конечно, втащить грузное тело в утлую скорлупку так, чтобы та не перевернулась, было бы нелегкой задачей для кого угодно — только не для Мадога. Он слишком давно занимался своим ремеслом и наловчился в этом деле так, что, покачиваясь на волнах, чувствовал себя едва ли не увереннее, чем на твердой земле. Достаточно было цепкого захвата за рукав и сильного, но точно рассчитанного рывка. Лодчонка заплясала на поверхности реки, словно подхваченный потоком ли сток, но вскоре успокоилась, ибо в ней изрядно прибавилось груза. С неподвижного тела стекала вода.С середины реки, где сейчас находилась лодка, была прекрасно видна Гайя, и как раз в это время монастырские служители заканчивали там свою работу. Мадог направил лодку к берегу, громкими криками призывая на помощь. Заслышав его голос, работники побросали свои дела и поспешили к реке.К тому времени, когда они добежали до берега, Мадог уже вынес спасенного им человека из лодки и уложил ничком на траву. Затем он обхватил тело за пояс, приподнял над землей и, изо всех сил сжимая живот могучими узловатыми руками, принялся выдавливать из него воду.— Бедняга, ясное дело, наглотался водицы, но, надеюсь, не слишком сильно, — пояснил Ловец Утопленников. — Думаю, его удастся откачать. Он в реке пробыл недолго, всего-то пару мгновений. Я услышал всплеск, когда он свалился, и почти сразу же сумел его выловить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47