Писательница ушла из жизни, но до самого конца оставалась верна своему герою, полюбившемуся миллионам читателей в разных уголках мира.Истории литературы известны примеры того, как порожденный писательской фантазией герой обретал некую самостоятельность и как будто сам начинал диктовать автору свою волю. Незабвенный коллега брата Кадфаэля Шерлок Холмс так допек своего создателя, что сэр Артур Конан Дойль даже попытался избавиться от него — да куда там. Убить литературное детище оказалось труднее, нежели породить его, ибо возмущенные читатели заставили автора воскресить героя.Однако у Эллис Питерс подобных проблем, похоже, не возникало. Брата Кадфаэля она любила всем сердцем, и то, что он оставался ее неразлучным спутником на протяжении почти двух десятилетий, ничуть ее не тяготило.Сама Эллис Питерс на склоне лет утверждала, что прожила счастливую жизнь, ибо всегда имела возможность заниматься любимым делом. Литература была главной ее любовью — стремление писать — главным стремлением. Она не обзавелась семьей, не оставила после себя детей, и всю душу, все тепло своего сердца вложила в написанные ею книги. Писать же она — тогда еще не Эллис Питерс, а Эдит Педжетер — принялась довольно рано. Начало ее литературной биографии было положено в 1936 году с выходом в свет исторического романа из древнеримской жизни «Гортензий, друг Нерона». Примечательно, что начинающая писательница смело обратившаяся к теме, требующей, по меньшей мере определенных исторических познаний, работала в то время помощницей аптекаря. Впрочем, высшего образования она так и не получила. Ей хотелось одного — писать, писать и писать. Что же до эрудиции, то по мнению двадцатидвухлетней Эдит нехватку таковой всегда можно было восполнить с помощью самообразования.В этом она оказалась права. Все ее исторические романы отличает глубокое знание фактов и на редкость бережное отношение к истории — прежде всего к истории родного края.Большое влияние на судьбу писательницы оказала Вторая Мировая война. Прежде всего война покончила с ее библиотечным затворничеством и позволила — или заставила — забросив на время изучение книжной истории познакомиться с реальной жизнью. Служба в женском корпусе королевских военно-морских сил оторвала ее от дома, ни до ни после того, эта женщина, по собственному ее признанию закоренелая затворница, не покидала родной Шропшир. На столь долгий срок. Североатлантическая база в Ливерпуле, на которой выпало служить Эдит являлась конечным пунктом маршрута прославленных северных конвоев — тех самых, что доставляли военные грузы в сражавшуюся Россию. Конечно, в боевых действиях Эдит не участвовала, и ее вклад в разгром нацизма был, мягко говоря, скромным, но тем не менее об этих днях она всегда вспоминала с гордостью. Последний раз Эдит Педжетер заступила на дежурство вечером 5 мая 1945 года — за три дня до победы.Вопроса, чем заниматься после демобилизации для Эдит не стояло. Определенную литературную известность она уже имела, а приобретенный жизненный опыт в известном смысле помог упрочить и закрепить ее. Зато взяла свое привязанность к родным местам и оседлому образу жизни. Эдит вновь поселилась неподалеку от Шрусбери. И хотя несколько раз меняла адреса, по ее собственным словам, «всю свою жизнь прожила не далее чем в трех милях от поселка, в котором родилась».Именно там, в знакомых с детства окрестностях старинного города Шрусбери разворачивается действие написанных ею цикла детективных, пока еще только детективных, а не детективно-исторических, романов об инспекторе Тулсе. И чем больше она узнавала о богатой яркими и драматическими событиями истории Шрусберийского графства, тем сильнее увлекала и затягивала ее романтическая английская, а точнее, англо-валлийская старина.Шропшир — пограничная область на границе Англии и Уэльса, и естественно, история Шропшира неразрывно связана с историей валлийской земли и валлийского народа. Между тем история Уэльса даже в самой Великобритании — а что уж говорить о нашей стране — известна не слишком хорошо. Ничего удивительного в том нет: зачастую история национальных меньшинств как бы поглощается историей тех государственных образований, в состав которых волею исторических судеб они оказываются включенными. Многие ли русские люди, даже интересующиеся историей родной страны, могут рассказать хоть что-нибудь вразумительное об истории мордвы, черемисы или, скажем, о Касимовском царстве, более двух столетий благополучно существовавшем в самом сердце европейской России? Кельтские народы — шотландские горцы, гэлы, и валлийцы — являются потомками древнейших племен, населявших туманный Альбион до прихода римлян. Но если о шотландских кланах, волынках и пледах читающая публика во всем мире имеет определенное представление — прежде всего благодаря романам Вальтера Скотта, то с Уэльсом дело обстояло несколько иначе. За исключением весьма узкого круга специалистов по британской истории, географии и этнологии названия «Гуинедд» или «Повис» до недавнего времени едва ли были хоть кому-нибудь известны. Пожалуй, можно без натяжки сказать, что лишь с выходом в свет русского издания «Хроник брата Кадфаэля» отечественный читатель в известной степени приобщился к художественно осмысленной истории этой страны. Однако «Хроники» писались англичанкой, и рассчитаны они были в первую очередь на ее соотечественников, коим история Уэльса пусть худо-бедно, но ведома, поскольку является частью истории их отечества. А потому представляется разумным и обоснованным посвятить несколько строк рассказу о том, что же такое Уэльс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47