— Ладно! — процедил, в конце концов, Барретт. Трясясь от ярости, со взглядом, полным ненависти, он резко повернулся к стоявшему рядом моряку. — Можете считать извинения принесенными!
— Такое извинение мистера Барретта приемлемо для вас, мистер Каттер? — обратился к своему помощнику капитан.
Разбитые губы молодого человека тронула легкая удовлетворенная улыбка:
— Так точно, сэр!
— Продолжайте расспрашивать людей, мистер Каттер, — чуть помолчав, спокойным тоном добавил капитан.
Побагровевшее лицо Барретта перекосилось от злости, когда капитан, широко расставив ноги, застыл у борта.
По мере того, как очередь неимоверно медленно двигалась к кораблю, у Джиллиан нарастало чувство презрения. Этот капитан… ну нет, ему ее не провести! При всей своей показной справедливости он был совершенно равнодушен ко всем этим мужчинам и женщинам, которых загоняли на борт, как скот! Иначе он не дал бы втянуть себя в эту омерзительную торговлю людьми! Не слишком он пекся и о правах своей команды. Если бы это было так, он бы никогда не согласился взять на должность суперкарго такого гнусного типа, как этот Барретт!
Яростные порывы ветра обжигали холодом, но это не мешало Джиллиан внимательно прислушиваться к тому, о чем спрашивали каждого поднимавшегося на борт. Вопрос был один и тот же: «Вы прибыли сюда на законном основании, согласно решению суда? Ответьте, да или нет». Джиллиан презрительно усмехнулась.
Ветер хлестнул еще яростнее, чем прежде, и Джиллиан охватил неудержимый озноб. Теперь ее трясло и от холода, и от омерзения. Обернувшись, она увидела мертвенно-бледное личико Одри, дрожащие посиневшие губы, и от этого ее затрясло еще сильнее. Она знала, что сестра мучительно страдает и от страха, и от неимоверного холода, ничем не могла ей помочь и стиснула кулачки, злясь на собственное бессилие.
Их нагло лишили всех гражданских прав! С ними обращались, как с преступницами, только потому, что нежданная смерть помешала их отцу, замечательному, честнейшему человеку, вовремя рассчитаться с долгами! Их приговорили к ссылке за океан, даже не поинтересовавшись, хотят ли они выплатить его долги многолетним принудительным трудом так далеко от родных мест. Их выставят на торги, и тот, кто даст наибольшую цену, станет их господином! Из них сделали почти что рабынь!
Возмущенная до глубины души, с колотящимся сердцем, Джиллиан шагнула на палубу. Внезапный порыв ветра сорвал с ее головы капюшон, чтобы безжалостно обдать холодом миловидное, с тонкими и безупречными чертами лицо, обрамленное белокурыми волосами. Опалив юного помощника капитана высокомерным взглядом в ответ на его вопрос, она позволила себе рассеянно взглянуть на напряженное и ставшее от этого еще менее привлекательным лицо Джона Барретта. И тут в первый раз их глаза встретились. Придя в ярость от его наглого и откровенного взгляда, молодая женщина почувствовала, что теряет самообладание.
— Вы спрашиваете меня, прибыла ли я сюда на законном основании, согласно решению суда? Ну что ж, у меня тоже есть что спросить! Законно ли делать из свободной уроженки Англии рабыню?
— Это снова ты! — Барретт буквально прошил ее яростным взглядом. — Отвечай на вопрос, стерва!
— На вашем месте, сэр, я бы вспомнила собственную биографию, чтобы правильно использовать это слово! — вспыхнув, язвительно ответила Джиллиан.
У капитана вырвался приглушенный смешок. Резким взмахом руки он остановил Барретта, угрожающе шагнувшего к девушке, и мягко обратился к Джиллиан:
— Отвечайте на вопрос, мадам.
— Этот постыдный фарс не стоит моего ответа! — кипя от негодования, прошипела Джиллиан.
Глаза капитана еще больше потемнели. В них загорелся мрачный огонь, от которого у Джиллиан мурашки побежали по спине.
— Мадам, отвечайте на вопрос.
— Вы говорите о законности, — с нескрываемым презрением проговорила Джиллиан. — А как быть с нравственностью? Или, вернее, с безнравственностью, когда из свободного человека делают раба? Или это такая мелочь, которая недостойна вашего внимания?
В темных глазах капитана начал разгораться гнев, и Джиллиан упрямо выставила вперед подбородок. Она ни за что не покажет, что этот сверлящий взгляд буквально проникает ей в душу и вызывает какой-то необъяснимый трепет. Она боялась этих глаз, но внутренняя дрожь не была связана со страхом. Сделав над собой усилие, Джиллиан продолжила с тем же откровенным презрением;
— Но, похоже, я попусту трачу слова. Вы всего лишь мелкий работорговец, строящий свое благополучие на крови соотечественников! А у работорговцев интерес всегда только один — прибыль! Какая уж здесь нравственность!
— Да заткните же ей, наконец, рот! С меня хватит! — взревел Барретт и снова шагнул к Джиллиан. — У нас нет времени выслушивать рассуждения о морали, особенно от гулящей девки, которая торгует собой на каждом углу!
— Лжец! Да как ты смеешь…
— Ты обозвала меня лжецом?! — брызгая слюной от ярости, проскрежетал Барретт. — Ты, дешевая шлюха, которая ради одного-двух пенни ляжет под кого угодно!
— Отвратительный лжец! — в бешенстве бросила ему в лицо Джиллиан. — Низкая, подлая тварь! Вы не способны узнать добродетельную женщину, потому что благородные чувства вам неведомы! Вы просто презренный и развратный человек, и будь я мужчиной, я бы…
Ее яростную тираду прервал слабый отчаянный вскрик у нее за спиной. Джиллиан стремительно обернулась и в ужасе замерла. Одри, все еще стоявшая на узких сходнях и отчаянно тянувшаяся к ней дрожащей рукой, покачнулась, и начала беспомощно оседать…
Кошмар происходящего просто-напросто парализовал Джиллиан, и прежде чем она успела броситься на помощь сестре, к сходням устремился капитан и в самый последний момент подхватил Одри, уже готовую соскользнуть в ледяную воду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133