Света в окнах не было, но сторожа наверняка не спят.
Дверь открыла высокая и худая миссис Акентвейт. Подозрительно вглядываясь в темноту, она наконец воскликнула:
— Ба, леди Овертон!
— У меня в карете больной. Мистер Акентвейт не поможет перенести его в дом?
— На кухню, — отрывисто распорядилась экономка, — иначе он запачкает нам весь пол.
Том и коренастый мистер Акентвейт тотчас двинулись по коридору и оставили незнакомца в кухне, согретой большим очагом, а потом поспешили во двор, чтобы помочь Гарфорту с лошадьми.
— Оставайтесь на ночь, миледи, — решительно заявила миссис Акентвейт, — уже поздно.
— Дорогу от самого Харрогита развезло из-за дождя. Мы подобрали его по пути. Представляете, он лежал прямо на обочине! — В голосе Розамунды послышалось неприкрытое удивление. — Надо снять с него мокрую одежду.
— Разумеется, — согласилась женщина, закатывая рукава. — Пойдем, Милли.
Тучная Милли до сих пор развалясь сидела в кресле, но теперь встрепенулась.
— Отдыхай, Милли, — бросила Розамунда, — я помогу сама. — Миссис Акентвейт посмотрела на нее, осуждающе сдвинув брови, — то ли потому, что та баловала служанку, то ли потому, что собралась иметь дело с голым мужчиной, и Розамунда сочла нужным добавить:
— Я замужняя женщина, миссис Акентвейт. — На самом деле за восемь лет супружеской жизни Розамунда ни разу не видела мужского тела. — И потом, разве у вас нет служанки? Ведь ваши дочери обзавелись семьями.
— Джесси ложится спать на закате, миледи. Я настаиваю на этом, потому что вставать ей приходится тоже вместе с солнцем. Мы и сами уже отходили ко сну. — Судя по всему, она намекала на то, что добропорядочные люди не шастают по дорогам после захода солнца.
Розамунда пропустила мимо ушей резкую отповедь экономки, ибо та в общем-то бранилась беззлобно, и сняла перчатки, шляпку и плащ. Потом после некоторого раздумья стянула с головы кружевной чепец с оборками, закрывавший ее щеки. Здесь не было посторонних, и все же она провела пальцем по своему самому большому шраму у правого глаза. Что, если незнакомец придет в сознание и увидит, как она склонилась над ним?
Слегка поежившись, она опустилась на колени и помогла экономке развернуть одеяла. Миссис Акентвейт приподняла мужчину за плечи, а Розамунда стала стягивать с него мокрую одежду — сюртук, жилет, галстук и рубашку.
Она разгорячилась и запыхалась от усилий, а он по-прежнему лежал без движения. Вместе с миссис Акентвейт девушка энергично растерла его грубым полотенцем и обрадовалась, когда он задрожал. Зубы его выстукивали дикую дробь.
— Уже лучше, правда? — спросила она экономку.
— Да, и все-таки надо его как следует согреть. Я принесу сухие одеяла и кирпичи, обернутые в тряпку.
Едва женщины укутали его грудь, как он перестал стучать зубами. Розамунда тотчас взяла полотенце и высушила его каштановые волосы. Потом они продолжили раздевание.
Ужасно трудно было снять с него сапоги. Розамунда боялась, что они вывихнут или даже сломают ему ноги, однако все обошлось. Теперь он лежал перед ними абсолютно нагой, и Розамунда невольно скосила глаза на его причинное место.
Орган, который всегда представлялся ей орудием пытки, сейчас безвольно покоился на волосатой ноге.
Девушка поспешно отвела глаза, надеясь, что миссис Акентвейт припишет ее румянец физическим усилиям, и принялась рьяно растирать мужчину, вернее, его ступни и икры. Созерцание его хорошо сложенной фигуры доставляло ей странное удовольствие. Она и не предполагала, что у мужчин бывает такое совершенное тело, хотя и не раз видела его художественное изображение.
Когда женщины перевернули потерпевшего, чтобы растереть спину, Розамунда подумала, что он вполне мог бы позировать для будущих картин в доме Аррадейл — просто у них дома таких картин не было. Дигби предпочитал лошадей, пейзажи и семейные портреты. По его заказу бродячий художник написал их вдвоем — разумеется, она села так, чтобы шрамы были не видны.
Укутав ноги незнакомца теплым одеялом, Розамунда вздохнула от былой обиды. А впрочем, что здесь такого? Парадный портрет и не должен отражать недостатки внешности. И все же ей почему-то хотелось видеть себя такой, какая она есть на самом деле.
Отогнав дурацкие мысли прочь, Розамунда помогла экономке повернуть мужчину на спину.
— Похоже, ему стало теплее, — заметила она.
— Да, но горячее питье все равно не помешает. — Миссис Акентвейт тотчас попыталась напоить пострадавшего чаем, но почти все пролилось мимо.
Розамунда между тем нервно переступила с ноги на ногу. Говорят, чтобы согреть замерзшего человека, надо лечь с ним рядом. Но как отреагирует миссис Акентвейт на подобное предложение?
Подавив улыбку, она откинула упавшие на лоб рыжевато-каштановые колечки волос. Чистое лицо незнакомца оказалось таким красивым, каким она его себе и представляла, несмотря на синяк и щетину. Нет, она не даст ему умереть! А если понадобится, разденется и ляжет к нему под одеяло.
Дотронувшись до его шеи, Розамунда отметила, что он явно согрелся и пульс его окреп.
Если Розамунда коснулась мужчины робко и осторожно, то экономка, напротив, не церемонилась: сунув под одеяло свою натруженную руку, она пощупала его грудь.
— Да, ему лучше, — объявила она вскоре. — Видимо, алкоголь уберег его от переохлаждения. А теперь, — сказала она, тяжело поднимаясь на ноги, — я принесу вам чай, миледи.
Розамунда тоже встала. По сельским меркам, было уже поздно. Милли так и вовсе давно храпела.
— Мы с Милли ляжем где обычно, но, мне кажется, его тоже нужно перенести в постель. — Она взяла чашку чая и взглянула на неподвижное тело у очага.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17