– Мы не можем позволить себе такое.
– Но почему?
Натаниэль с удивлением увидел, как румянец заливает ее щеки. Слишком уж неожиданна была такая реакция. Лицо Мары вдруг потеряло острые черты и стало мягким и прекрасным. Натаниэль почувствовал, как у него пересохло горло.
– Это неправильно, – пояснила она и закусила нижнюю губу, еще больше заливаясь стыдливым румянцем.
– Но мистер Боггс мог бы разделить зал более основательной стеной, – буквально заставил себя произнести Чейз, чтобы разрушить неловкое молчание.
– Но люди… – Мара смотрела в сторону, чтобы скрыть от Натаниэля смущение, – люди скажут…
Окончательно смущенная, она чуть отъехала от стола. Натаниэль не стал говорить Маре, что люди «будут говорить» в любом случае. Он знал, что найдутся сплетники и что сплетни скоро пойдут, если не пошли уже. Чейз смотрел на черную как вороново крыло корону ее волос, представляя себе, как они, лишенные заколок, свободно рассыплются по плечам Мары. Он уже знал, что будут говорить на фабрике. И это было не столь далеко от того, что думала сама Мара относительно его намерений еще день назад. И еще он знал, что она будет страдать от этого.
– Я не подумал об этом, – наконец сказал он. – Конечно, вы правы.
Мара подарила Натаниэлю робкую улыбку, а затем взяла из корзины еще одну булочку. Затем она достала баночку с джемом и принялась намазывать его на хлеб. Чейз сидел напротив и смотрел на нее. Вчера, когда она буквально кинула подарок ему в лицо, он был слишком сердит, чтобы размышлять о том, что могла подумать она о его намерениях. Но теперь, рассматривая ее лицо в лучах утреннего света, особенно подчеркивавшего румянец на щеках, он понял, что в целом оно было весьма приятным.
Мара подняла взгляд, ее брови сложились удивленным домиком.
– Чему вы улыбаетесь?
Торопливо убрав с лица даже намек на улыбку, Чейз меж тем терзался веселыми сомнениями. Он размышлял, что сделает Мара, если он честно ответит на ее вопрос. Скорее всего она залепит ему пощечину.
– Да так, – дипломатично ушел от ответа Натаниэль и взял булочку. – Сливки будете?
Мара отрицательно покачала головой, и Натаниэль положил на булку щедрый слой густых сливок.
– Откуда это у вас?
Натаниэль поискал глазами, слизывая каплю сливок с большого пальца.
– Что?
Мара указывала на статую индианки, принесенную им из меблированной комнаты, которую Чейз снимал у миссис О'Брайен.
– А, это! Я купил ее в Канзас-Сити. Есть такой город в Америке.
– Зачем?
Он пожал плечами.
– Просто понравилась, и купил.
– А я думала, для вас она имеет особое значение.
– Не особое, но имеет. Когда я приехал в Америку, не знал, чем заниматься. Путешествуя, я из каждого города увозил нечто особенное. Так, в Канзас-Сити я заметил эту скульптуру, выставленную перед магазином. Владелец согласился мне ее продать.
– А во время путешествия все эти вещи вы возили с собой?
Натаниэль усмехнулся.
– Признаю, не очень практично. Но если я мог позволить себе путешествовать со всеми своими вещами, какое это имело для меня значение?
– А счеты? – Мара вытащила еще одну булочку.
– Чайнатаун, китайский квартал в Сан-Франциско.
– Хотя потребности в счетах у вас не было, вы все же научились пользоваться ими. Зачем?
– Мне вообще нравится изучать, как работают различные вещи. Наверное, любопытство. Вы все еще хотите, чтобы я рассказал, как ими пользоваться?
Отложив булочку, Мара внимательно посмотрела в лицо Чейза. Сейчас в ее широко раскрытых серых глазах читалась какая-то особенная ранимость. Она спросила:
– С тех пор как вы прибыли сюда, я только и делала, что боролась с вами. Зачем вы хотите мне помочь, облегчив мой труд?
– Я прежде уже говорил и сейчас повторю. Некоторые вещи человеку, если у него нет друга, бывают не под силу. Всем нам иногда нужна небольшая помощь.
Мара, прикусив губу, посмотрела куда-то вдаль.
– Все, что вы сказали обо мне, верно, – призналась она. – Я очень не люблю просить людей о помощи и вообще не доверяю людям. – И очень тихо, так что Натаниэль едва мог расслышать, добавила: – Я стараюсь все делать сама… – Словно внезапно пожалев об искренности, она неожиданно посмотрела на часы, которые висели у нее вместо кулона на шее. – Мне пора вниз, уже почти десять! – воскликнула она и встала с кресла.
Натаниэль смотрел, как она направляется к двери.
– Мара! – Она остановилась и вопросительно оглянулась. – Если потребуется, не бойтесь просить у меня помощи. Вы можете доверять мне. Подумайте об этом.
Глава 8
Мара об этом думала. На следующее утро ей пришлось об этом хорошенько подумать, когда она стояла, упрямо глядя в мускулистую грудь Кельвина Стайлза. Если бы сейчас рядом был Натаниэль, она бы без колебаний попросила его о помощи.
– Я даю вам распоряжение, мистер Стайлз, – сквозь зубы повторяла она нерадивому работнику.
В ответ Стайлз невозмутимо сложил руки на груди.
– Та-ак, – протянул он.
Мара подняла взгляд с рубашки, мокрой от пота, на лицо, а затем указала в направлении больших корзин, сложенных у стены рядом с открытой дверью, ведущей со склада наружу.
– Загрузите эти двигатели на тележки, прямо сейчас.
– Я не принимаю распоряжений от всяких юбок, – ответил грузчик.
Он сделал шаг вперед, подходя совсем вплотную к Маре. Она судорожно сглотнула, чувствуя на себе взгляды мужчин.
– Что ж, – вздохнула она, – тогда вы уволены.
– Вы не можете уволить меня, – ухмыляясь, произнес он, опуская голову прямо к лицу Мары. – Вы больше не босс.
Горячее дыхание раздражало ее щеку, а от сильного лукового перегара ее даже тошнило. В глазах грузчика стояла немая враждебность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104