А потом отправилась библиотеку.
— Владимир Иванович, вы звали меня? — спросила Анна, входя в кабинет барона, где теперь царствовал его сын.
— Проходите, Анна, — велел ей Корф.
Анна сразу уловила перемену в его настроении. Меньше часа назад Владимир был трогательно ей благодарен и вдруг стал напряженным, властным и безжалостным.
— Чем вызвана столь разительная в вас перемена? Вы же казались добры ко мне!
— Я всего лишь был признателен вам за своевременную подсказку. Вы сумели помешать господину Забалуеву, когда он обвинил меня в убийстве собственного отца.
— Вы что-то задумали?
— А вы мне, похоже, не доверяете?
— Я не знаю, что от вас ожидать и что вы чувствуете.
— Да кто ты такая, чтобы рассуждать о моих чувствах?
— Вы правы. Я вам никто. Мы выросли вместе, но я до сих пор не знаю вас. Все хотели видеть в нас брата и сестру, но я давно поняла, что вы не сможете отнестись ко мне, как брат.
— Тебя мне навязали отец и мать! «Люби ее, как любим ее мы!» А я другой! Но они не захотели этого понять. Я никогда не был и никогда не буду твоим братом! Я твой хозяин, а ты — крепостная в этом доме. И думаю, всем пора понять, что это так.
— Вы, кажется, обещали мне…
— Обещания! Как быстро ты вспомнила о них! Довольно! Завтра за ужином ты исполнишь для гостей танец семи вуалей! Будешь прислуживать и танцевать. Как крепостная для господ — для меня, для Сергея Степановича и, конечно, для князя Репнина. Таково мое решение, и никакие слезы и уговоры тебе не помогут.
— Что ж, поздравляю вас, Владимир Иванович! Вероятно, вам не удалось жить так, чтобы отец гордился вами. Но вам удалось добиться того, чтобы я возненавидела вас так же сильно, как вы меня!
Глава 6
Не шей ты мне, матушка, красный сарафан…
На радостях, что Лиза нашлась, Соня с утра побежала на могилу папеньки. Она часто приходила сюда — порадоваться и спросить совета, пожаловаться и погоревать. Соня была уверена, что папенька слышит ее, и каждый раз что-то вокруг давало ей знак об этом. То солнышко выглянет из-за тучи, то птичка возьмется невесть откуда и разольется трелями. Соня порой засиживалась на мраморной скамеечке рядом с могилой отца, подолгу обсуждая произошедшее за день, и, конечно, сейчас она не могла не поделиться с папенькой столь замечательной новостью — Лиза нашлась!
За год, прошедший с момента смерти Петра Михайловича — он погиб от несчастного случая на охоте (упал с лошади, а ружье случайно и выстрели!), Соня так и не привыкла к тому, что больше уже никогда не сможет приласкаться к отцу, посидеть на его коленях, пошептать на ушко разные разности. Соня не могла поверить, что голос, который она слышала в ответ на свои вопросы и жалобы, когда приходила на родовое кладбище Долгоруких, не исходит от папеньки, а чудится ей. И это ощущение особенно сильным было в первое время, когда земля хранила свежесть недавно совершенного погребения. Но и потом, когда через год княгиня установила тяжеловесный памятник из редкого уральского камня, Соня все равно продолжала слышать этот голос. Только теперь он шел не от земли, а со стороны, словно из воздуха или от деревьев.
— Папенька! Это чудо — Андрей Платонович вернул нам Лизу! Мы ее выходим, вылечим, и снова заживем вместе и счастливо. Папенька, милый, мне тебя не хватает! Знал бы ты, как без тебя тяжело. Маменька решила выдать Лизу за Андрея Платоновича. Он говорит, что любит ее, а она любит Владимира. Мы Лизу два дня искали, Андрей ноги сбил, бегая по лесу. Если бы ты был рядом, все было бы по-другому!
— Заблуждаешься, дорогая моя! — к Соне неслышно подошла Долгорукая. — Твой ненаглядный папенька был слабым человеком и подлым обманщиком!
— Он был добрым.
— Да что ты знаешь! — воскликнула Мария Алексеевна.
— О чем это вы?
— Неважно, — Долгорукая с ненавистью взглянула на барельеф на обелиске, изображавший благородный профиль ее мужа. — К тому же он разбаловал вас с Лизой неимоверно. Привыкли, что все дозволено, и чуть что не по-вашему — тут же из дома бежать! Назло мне! Теперь он умер, а я должна собирать за ним плоды его неразумного воспитания! Елизавета вся в него. Ей нет дела до родных, творит, что хочет. Господи!
— Маменька, почему вы никогда не оплакивали его?
— Он недостоин моих слез.
— И Лизу вы тоже не пожалели! Вы такая жестокая, маменька! — Соня расстроилась и убежала.
— Беги, беги, нечего здесь мелодраму разводить, — посмотрела ей вслед княгиня и снова взглянула на образ на памятнике. — Ты и не надейся, Петр Михайлович, я Соню тебе так просто не отдам, хотя бы одну дочь воспитаю, как положено. Елизавета вой в девках засиделась, все мечтает за Владимира Корфа замуж выйти. А я скорее убью их обоих, чем позволю этому свершится. За твои грехи она отвечает, Петр Михайлович! И чего тебе только не хватало? Разве мы с тобою плохо жили? Зачем ты все разрушил? Как я мучилась тогда! А вы радовались с дружком твоим дорогим. Корф не меньше тебя виноват. И отберу я у них поместье, отберу! Пусть его сын нищим пойдет! Пусть помучается Владимир, как я мучалась тогда!
Долгорукая в сердцах смела подолом цветы, что принесла на отцовскую могилу Соня, и решительно зашагала прочь с кладбища.
Дома она прежде всего принялась за расходную книгу. Кажется, все утряслось — Лиза вернулась, у Корфов траур вот-вот закончится, и надо быть готовой к решающей битве за имение. Долгорукая разложила книгу на столе в кабинете мужа и принялась крутить ее и так и сяк, пытаясь понять, что же можно сделать, чтобы извести эту дурацкую запись о полученных князем от Корфа деньгах.
— Маман, я хотел поговорить с вами, — в кабинет постучался Андрей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56