Можно, мы к ним подойдем?
— Лучше оставим это удовольствие на потом, — ответила Эмелайн. — Официант, кажется, уже готов подать на стол.
Она обрадовалась, что сумела найти хороший предлог, и вздохнула с облегчением. Дело в том, что осуждение на лице леди Фебы было видно даже на таком расстоянии. И причину этого осуждения было нетрудно понять. Уже выбрав Лайама в мужья для своей дочери, ее светлость рассматривала, вероятно, упрямство Эмелайн как покушение на ее собственность, и только когда Лайам встал, чтобы поклониться, леди тотчас же улыбнулась.
Мистер Фицхью толкнул Чемпа в бок.
— Я люблю баранину горячей, ты разве не знаешь?
— Конечно, — ответил Чемп, — мы должны идти. — Затем он очень официально повернулся к Лайаму: — Поскольку в моей компании одна скромная леди, а у вас один скромный джентльмен, то не могу ли я вернуться чуть позже, чтобы сопровождать ваших дам на фейерверк?
Намеки можно было и проигнорировать, но на прямой вопрос следовало отвечать прямо. К тому же Чемп был его лучший друг.
— Мы вас ждем, — ответил Лайам.
Для двух молодых леди, не очень избалованных развлечениями, обед в саду был всем тем, чего они желали. И только когда знаменитая ветчина была съедена, а Кордии было позволено сделать ее первый глоток шампанского, они стали говорить о фейерверке.
— Я слышала, что картина просто изумительная, а готовится она несколько месяцев, — сказала Кордия.
— Это верно, — ответил Лайам. — Хотя вряд ли может быть более потрясающая картина, чем та, которая была в прошлом году — морское сражение с горящим кораблем.
Глаза молодой леди широко открылись.
— О, Лайам! Я бы очень хотела посмотреть. Ты знаешь, что будет на этом представлении?
Ее брат не успел ответить, потому что следил за своим другом, который уже приближался к ним быстрым шагом. Лайам моментально предложил свою руку Эмелайн.
— Ты не хочешь составить компанию Чемпу? — спросил он сестру.
Он не слышал, что ответила Кордия, и не заметил, как щеки сестры покрылись густым румянцем. Лайам быстро повел Эмелайн вниз по ступенькам еще до того, как Чемп подошел. Через несколько минут они присоединились к потоку людей, направляющихся вниз по аллее, туда, где должно было состояться представление. Кордия и Чемп, а также мистер Фицхью и Мэри Бьючемп шли немного позади. Во время фейерверка все разговоры были невозможны. Ничего не было слышно за разрывами ракет, свистом, криками и восклицаниями восторга. Только после финала, когда последние красные, голубые, зеленые и желтые искры каскадом упали с неба на землю и зашипели в воде озера, Лайам смог услышать от Эмелайн рассказ о ее впечатлениях.
Они прогулялись немного по аллее и сели на деревянную скамью под огромным вязом.
И только тогда Лайам спросил:
— Что вы об этом думаете, миледи?
— Это просто невероятно, — сказала Эмелайн, пораженная невиданной красотой великолепного представления. — Фантастическая картина! Какой сюжет! Какие краски…
— И грохот, — сказал он.
— Да, это тоже. — Она зажала пальцами уши, как будто шум все еще стоял у нее в голове. — Я должна предупредить вас, сэр, что если даже вам известен секрет мироздания, и вы хотите шепнуть мне его на ухо, то это не лучшее время. В данный момент мне надо кричать, иначе я точно ничего не услышу.
Лайам был большой шутник, поэтому Эмелайн не удивилась, когда он стал беззвучно открывать и закрывать рот, будто она совсем не слышит. Потом он засмеялся, и она поняла, что он будто бы говорил, или, точнее, что она подумала, будто бы он говорил.
«Луна, — беззвучно шептали его губы, — льет волшебный свет на твое лицо, и твои глаза так чудесно блестят. Я хочу ощутить этот вкус небес на твоих губах».
Потеряв дар речи, Эмелайн смотрела на него, хотелось, чтобы он повторил то, что сказал, — повторил громко, вслух. Только тогда она будет знать, как ответить.
Вкус небес? Он действительно так сказал? Она была счастлива. Она была шокирована, удивлена, она не могла дышать, не могла думать, говорить… Но знала наверняка, что хочет, хочет…
Ах, если бы она так не волновалась!
— Лайам, я…
— Боже милостивый! — сказала женщина, которая проходила совсем близко от них, ее шелковая зеленая накидка с розовыми и желтыми полосками блеснула в свете фонаря. — Я видела это уже много раз и опять не догадалась закрыть уши. — Она погрозила пальцем своему дружку. — Если я оглохну раньше времени, Джонни Бархэм, то всю вину за это я возложу на тебя!
Мужчина крепко обнял ее за талию.
— Ты можешь возложить на меня все что хочешь, дорогая, — сказал он мечтательно.
— Озорник, — хихикнула женщина, отталкивая его от себя. — Ты хоть помни, где мы находимся. В конце концов, у меня есть свои правила!
Эмелайн отвернулась от этой парочки и посмотрела на Лайама. Если бы можно было прочитать его послание прямо у него в глазах! Эмелайн слишком хорошо помнила, где сейчас она находится — в парке, и на них смотрят сотни прохожих. Но даже если бы они с Лайамом были одни, Эмелайн не смогла бы сделать то, чего она больше всего хотела.
А она хотела броситься Лайаму в объятия и подставить ему для поцелуя свои губы, блестящие в лунном свете. Но об этом не могло быть и речи. Как и у женщины в зеленой накидке, у Эмелайн тоже были свои правила.
Прежде чем Эмелайн бросится в объятия мужчины и страстно поцелует его, она должна быть кое в чем уверена. Она должна знать, что этот мужчина ее желает.
Она только думала, что Лайам хотел ее поцеловать, но не была уверена. А что, если он не хочет? И что будет, если она просто отдастся целиком своему импульсу и сама бросится на Лайама? Смутившись от того, что она захотела сделать, и боясь обнаружить свои чувства, Эмелайн снова посмотрела на парочку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55