Джереми был одет для верховой езды, но костюм не скрывал мускулистую силу красивого мужского тела. Мэгги покраснела. О чем только она думала, когда его писала!
Впрочем, как раз это было совершенно ясно.
Портрет был написан по памяти, но каждая деталь отражена с точностью дагерротипа, хотя в отличие от изображения на пластинке в живописном образе выражались суть, качества характера, язвительный юмор, проницательность, а главное, чувственность, настолько очевидная, что Мэгги почудилось, будто Джереми вот-вот сойдет с холста, шагнет к ней, подхватит на руки и начнет целовать… прямо здесь и сейчас.
Нужно благодарить того, кто поставил этот диванчик!
Она написала портрет два года назад. Четыре дня лихорадочной работы, во время которой она не позволяла никому, даже Беранж или мадам Бонэр, посмотреть, что она делает. Это произошло вскоре после встречи с Огюстеном. Тогда она решила, что если напишет портрет Джереми, то он, возможно, уйдет из ее тела, души и жизни.
Чего, разумеется, не случилось. Она не могла смотреть на законченный портрет без тоски в сердце, пришлось убрать его, приказав себе никогда больше не глядеть на него. И она свято выполняла свое решение.
— Нужно снять его, — слабым голосом пролепетала Мэгги.
Корман, имеющий достаточный опыт работы с темпераментными художниками и умеющий с ними обращаться, сказал:
— Понимаю, вы сегодня волнуетесь, мисс Герберт, но этот портрет — ваша лучшая работа. Было бы преступно не включить его в экспозицию. И взгляните, как удачно мы расположили по бокам два пейзажа. У вас нет других картин подобного размера, чтобы его заменить.
— Вы не понимаете, мистер Корман. Мы должны его снять. Это полотно является частью моего личного собрания, оно не продается и никогда не предназначалось для показа. Никому! Даже… э-э… объекту, который, хоть шансы малы, возможно, придет сюда.
Всего лишь надежда, которую Мэгги старалась подавить. Она не знала, почему Джереми так внезапно уехал в Йоркшир, но продолжала надеяться, что он еще появится в этот самый важный день ее жизни.
— Да, теперь я понимаю, в чем ваше затруднение. И все же, мисс Герберт, вы не должны считать, что изображенный джентльмен будет оскорблен вашей работой. Ни в коей мере! Вы изобразили его так лестно. — Взгляд Кормана оценивающе скользнул по портрету. — Ни один мужчина не станет возражать против того, что его видят столь мужественным.
Сзади вдруг раздался знакомый голос:
— Маргерита!
Она испуганно обернулась, увидев, что Огюстен спешит к ней по залу, сбрасывая на ходу пальто.
Значит, он не поехал в Йоркшир убивать Джереми.
— О Боже, — пробормотала она. К счастью, мистер Корман, видимо, догадался о ее смущении и быстро заслонил собой портрет.
— Маргерита? — снова позвал Огюстен.
В его голосе звучало нечто странное, хотя она не могла догадаться, в чем дело, однако внешне спокойно встала с диванчика и с невозмутимостью, похвальной в женщине, которая еще минуту назад пребывала в растерянности, направилась к жениху. Вблизи он выглядел просто ужасно. Нет, даже не из-за синяков, они как раз проходили, а из-за чего-то совершенно непонятного.
— Ох, Маргерита! — улыбнулся Огюстен и быстро поцеловал ее в щеку. — Прости. Я очень виноват, шери. Не знаю, как это получилось, я никогда в жизни не просыпал.
— Ты проспал? — Мэгги не верила своим ушам. Огюстен за время их знакомства доказал, что был жаворонком, и вставал очень рано.
— Стыдись! — укоризненно сказала она. — Ты куда-то отправился вчера, после того как завез мне свои прекрасные розы?
Де Вегу отвернулся, чтобы отдать пальто помощнику.
— Нет, нет, — торопливо произнес он с такой сердечностью, что Мэгги сразу поняла: он лжет. — Думаю, я простудился.
— Да, — кивнула Мэгги. — Надеюсь, ты не пренебрегаешь своим здоровьем?
— Ничего подобного. — Однако его мысли явно были далеко. — А это что такое? Вы уже все сделали? Ты славно потрудилась, шери!
Мэгги изучающе глядела на него. Что-то с Огюстеном неладное. Но что именно?
— Не я, — призналась она. — Это мистер Корман и его сотрудники. Они взяли на себя труд развесить картины прошлой ночью, и когда я пришла, все уже было готово. Должна заявить, что я очень довольна результатом. — Может, Огюстен не обратит внимания на портрет Джереми. Хотя как можно его не заметить? Он притягивал к себе взгляды так же, как оригинал, где бы тот ни появлялся.
Сотрудники переминались с ноги на ногу, не зная, как воспримет хозяин их самодеятельность. Видимо, его похвалу заслужить трудно и, как всякая редкость, она всегда ценится.
— Великолепно, — заключил Огюстен. — Я удовлетворен. А ты, Маргерита? Ты довольна?
Та подтвердила, что вполне довольна, и лишь тогда осознала, чем тревожило ее поведение жениха. Он не смотрел ей в глаза! Странно, Огюстен вел себя так, словно чувствовал за собой вину. Господи, что же такое он натворил? Неужели причинил вред Джереми? Не может быть! Если бы с Джереми приключилось несчастье, она бы уже знала об этом.
Или нет?
Пока Мэгги размышляла, Огюстен снова заговорил в той же фальшиво-сердечной манере и не глядя ей в глаза:
— А теперь, надеюсь, ты готова выслушать великолепную новость, дорогая. Необыкновенную, замечательную новость. Я сам не сразу поверил в нее, однако сегодня утром все было подтверждено запиской, которую направил мне лорд-канцлер. Лично. Ты готова, Маргерита?
Она была готова на все, чтобы только не смотреть на портрет Джереми, поэтому с полной искренностью ответила:
— Да, Огюстен.
— Его королевское высочество принц Уэльский посетит сегодня твою выставку, — провозгласил Огюстен с таким удовольствием, что Мэгги не могла не улыбнуться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91