– Это проклятие Тано.– Освободи меня, – еле слышно прошептал Хайд. – Пожалуйста, позволь мне еще пожить, помоги мне.Старая африканка поднесла руку к открытой ране плантатора.– Слишком поздно.– Тогда… прости меня. – Глаза Хайда закатились. – Пожалуйста, Тано… прости меня.Слеза скатилась по щеке Охинуа и упала на грудь Хайда. Старуха подняла руку и простерла ее над головой умирающего.– Он прощает тебя. Умри с миром.Дыхание Хайда прервалось, глаза остекленели. Охинуа медленно закрыла ему веки и коснулась лба. Миллисент молча сидела рядом. Когда Охинуа повернулась к ней, она спросила:– Кто такой Тано?– Мой сын, – ответила африканка, глядя на мертвого Хайда. – Тано был моим сыном. Эпилог – Вы обязательно должны написать своим сыновьям.Вдовствующая графиня внимательно посмотрела на свою собеседницу поверх очков.– Кажется, вы говорили, что не собираетесь вмешиваться в мои дела.– А я и не вмешиваюсь. – Охинуа поставила корзину со свежей зеленью на каменную скамью рядом с собой и повернулась к подруге. – Но хочу, чтобы вы знали: я считаю вас упрямой и своенравной.– Это почему же?– Вы можете положить конец всем распрям между тремя вашими мальчиками.– Они уже не мальчики, а мужчины. Мои сыновья заварили эту кашу, так что пускай сами ее и расхлебывают.– Вы никчемная, слепая и твердолобая старуха. И если вы не сделаете ничего, чтобы помочь своему сыну помириться с братьями…– Вы нашлете на меня проклятие?– Не знаю я никаких проклятий.– Тогда покажите мне какие-нибудь другие колдовские штучки.Темные глаза Охинуа насмешливо прищурились.– Я не владею искусством черной магии, но даже если бы и умела колдовать, то ни за что не научила бы вас.– Даже если бы я пообещала творить только добрые дела?– Например?Графиня задумчиво пожала плечами.– Ну, я могла бы использовать свою силу, чтобы найти хороших жен для Пирса и Дейвида, как я нашла жену Лайону.Зачем им какие-то глупые письма? Если что и вернет моих мальчиков обратно в семью, так это женитьба.– Вы недооцениваете свою проницательность и трудолюбие сэра Ричарда. Женитьбу Лайона вы устроили сами, без всякого колдовства.– Но ведь я старею и дни мои сочтены. К тому же я очень слаба.– Лучше приберегите пустую болтовню для своей семьи, со мной это не пройдет. Уж я-то знаю, что вы совершенно здоровы.– Готова биться об заклад, что вы знакомы с искусством магии. Вы просто старая злобная ведьма и нарочно скрываете от меня свои знания, чтобы сильнее мне досадить.– А я скажу, что вам нужно меньше нюхать табак по утрам. Начните с малого. Напишите письмо Пирсу и пошлите его одновременно с письмом Лайона, а потом займитесь своим младшим сыном. Как его зовут?– Дейвид. Ладно. Может, вы и правы. Я подумаю.Старая графиня глубоко вдохнула свежий весенний воздух и с удовольствием обвела глазами сад, любуясь первыми пробивающимися из-под земли цветами. Неподалеку миссис Пейдж и Гиббз делали вид, что внимательно рассматривают розовый куст в дальнем конце сада, но этот маневр не обманул Беатрис Эйтон. Гиббз был все тем же неотесанным грубияном, что и всегда, но в последнее время в его облике появилось что-то мальчишеское. «Это любовь, – решила про себя графиня и весело усмехнулась. – Тут и сомневаться нечего».Взгляд Беатрис задержался на двух молодых служанках, снимавших с веревок белье недалеко от дома.– Есть какие-нибудь известия о Вайолет? – спросила Охинуа.– Нет. Ее так и не нашли в Сент-Олбансе. Миллисент очень переживает.– Хорошо, что она по крайней мере не сбежала с каменщиком.– Это верно. Но какой ужасный конец ждал этого беднягу! Его убил какой-то пьянчуга в трактире.– Он это заслужил, – ответила Охинуа.Женщины снова замолчали, наблюдая за тем, как кипит жизнь вокруг усадьбы. Лайон и Миллисент прогуливались вдоль садовой дорожки. Граф Эйтон все еще опирался на трость, но с каждым днем его ноги становились все крепче. Миллисент держала на руках ребенка.– Может быть, они принесут малышку сюда, и мы сможем тоже покачать ее на коленях, – мечтательно сказала Охинуа.– Эта девочка – настоящая леди. Мне даже нравится имя Джозефина.– Джозеф – это Иосиф, тот самый пророк, которого продали в рабство, верно?– Ну да.Охинуа удовлетворенно кивнула.– Им придется нелегко, ведь осенью появится на свет их собственный ребенок. Шутка ли, двое детей в одном доме.– Вот тут-то мы и пригодимся, будем им помогать.– И надолго вы собираетесь здесь остаться? – с подозрением спросила африканка.– Я останусь, если здесь будете вы.Охинуа недовольно нахмурила брови, и графиня лукаво рассмеялась.
Услышав смех, Миллисент обернулась и заметила графиню в обществе негритянки. Как обычно, старухи о чем-то спорили.– Они обе скорее умрут, чем уступят друг другу, но старые ворчуньи стали настоящими подругами, – сказал Лайон, проследив глазами за взглядом Миллисент. Он отложил трость и присел на ближайшую каменную скамью. – Могу я теперь подержать малышку?Миллисент улыбнулась и передала ребенка мужу, присев рядом с ним. Низко над крышей носились ласточки. Леди Эйтон окинула взглядом тропинку, ведущую в Гроув, где когда-то жили рабы. Уцелевшие от огня хижины пришлось снести. Выше на берегу реки уже начали строить новые домики. Конюшня почти не пострадала от пожара, а сгоревшие денники быстро удалось отстроить.«Как меняется жизнь», – подумала Миллисент.На ветвях деревьев набухли почки, показались крохотные цветочные бутоны, поля зазеленели, а вдоль стены и садовых дорожек расцвели бледно-желтые нарциссы. Кругом царили веселье и радость. Мелбери-Холл снова ожил.Миллисент оглянулась на мужа. Маленькая головка Джозефины уютно покоилась у него на груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113