– Сядьте, Миллисент. Вы хотели, чтобы я спустился сюда. Вы просили меня о помощи. И вот я здесь. Но мне нужно представлять себе, что у вас тут происходит. Что у нас происходит.– Хорошо. – Миллисент послушно села. – Если мы не будем касаться моей личной жизни и первого замужества, я не против рассказать вам о событиях в Мелбери-Холле.Лайон кивнул. Это было чистой воды лицемерием. И он это знал. Не касаться ее личной жизни? Как бы не так! Больше всего Эйтона интересовала личность этой женщины, ее внутренний мир. Какие мысли скрывались в этой головке? Какая печаль таилась в ее серых глазах? Весь облик Миллисент был окутан тайной. Лайону страстно хотелось разгадать ее, разгадать во что бы то ни стало. Его мать и Мейтленд почти ничего не рассказали ему, прежде чем он дал согласие на брак. Вдовствующая графиня искала женщину, которая сумела бы позаботиться о ее сыне. Миллисент, молодая вдова, была в крайне стесненных обстоятельствах. Это было все, что интересовало Лайона в тот момент. Но теперь обстоятельства изменились. С каждым днем лорду Эйтону становилось лучше. Теперь ему хотелось знать все об этой женщине. Миллисент отпила еще немного вина.– Наверное, вы уже заметили, что в Мелбери-Холле много чернокожих мужчин и женщин.– Освобожденные рабы.Леди Эйтон кивнула.– За те пять лет, что я была замужем за сквайром Уэнтуортом, с его сахарных плантаций на Ямайке привозили сюда людей, чтобы обрабатывать землю. Большинство из них, – она сокрушенно покачала головой, – нет, все до единого страдали от жестоких надсмотрщиков.Миллисент резко отодвинула бокал. В ее сверкающих от гнева серых глазах плясали языки пламени. Лайон знал немало людей, которым удалось составить себе состояние или спастись от разорения, вкладывая деньги в сахарные плантации в Вест-Индии. Когда же с островов просочились слухи о невыносимых варварских условиях, в которых содержат невольников, многие владельцы плантаций оправдывались, что их рабы – сплошь преступники и военнопленные. Лайон знал, что эти объяснения лживы. Он своими глазами видел маленьких детей на кораблях работорговцев в бристольской гавани.– Вы дали им свободу.– После смерти сквайра я попыталась вернуть этим людям хотя бы малую толику того, что было у них отнято. Сначала я избавилась от наемников, преданно служивших моему мужу, и заменила их освобожденными рабами. В результате в имении дела пошли неплохо, но окрестные фермы пострадали. – Миллисент рассеянно потерла висок. – Я не собираюсь утомлять вас подробным описанием всех перемен, но мне действительно нужен совет: как быть с фермами, как наладить их работу?– Все, кому вы дали свободу, остались здесь?– Большинство.– И вы платите им все жалованье целиком?– Ну конечно! Они делают ту же работу, что и остальные. И должны получать столько же.Я и не думал вас критиковать, – возразил Лайон, старательно копируя тон Миллисент. – Вы вышли за меня замуж, потому что вам грозило разорение. А причиной ваших финансовых трудностей был Мелбери-Холл?Миллисент не торопилась с ответом. Лайону показалось, что она раздумывает, стоит ли откровенничать с ним.– Нет, – произнесла она наконец. – У меня оказалось слишком много долгов. Суммы были так велики, что моего годового дохода не хватало, чтобы покрыть их.– Долги оставил ваш муж.– Да, это так. Но благодаря вашей щедрости и великодушию все долги уже выплачены. У меня сейчас остается достаточно средств, чтобы произвести необходимые изменения, кое-что обновить и достроить.– Вы хотите перестроить усадьбу?»– Нет, фермерские домики, расположенные по соседству. Но это как раз не так сложно. Меня сейчас заботит совсем другое. Я внимательно изучила все записи за прошлые годы и поняла, что Мелбери-Холл никогда себя не окупал. Похоже, Уэнтуорту приходилось тратить значительную часть своих доходов от сахарных плантаций на Ямайке, чтобы содержать это имение.– В этом нет ничего удивительного, учитывая огромные размеры пахотных земель и слабость фермерских хозяйств. Так вы по-прежнему располагаете необходимыми средствами?– Нет! Я все потеряла. Я вынуждена была уступить свою собственность на Ямайке одному из друзей Уэнтуорта. Мой муж задолжал этому человеку. Но даже если бы плантации по-прежнему принадлежали мне, это бы ничего не изменило! – с горячностью воскликнула Миллисент. – Я никогда не видела в них источник дохода и не собиралась извлекать из них прибыль. Я собиралась дать свободу всем африканцам, находившимся в рабстве у моего мужа, не зная, что земли на Ямайке больше мне не принадлежат. – В голосе Миллисент звучала подлинная страсть. Ее щеки пылали, а глаза сверкали, выдавая сильное душевное волнение. Лайон никогда еще не видел ее такой оживленной. Сейчас эта женщина была по-настоящему прекрасна. – Я вовсе не собираюсь перекладывать заботу об этом поместье на ваши плечи, но мне нужно найти выход из создавшегося положения. Ведь я не собираюсь кого-то увольнять или урезать жалованье, я не хочу никого ущемлять.Лайон редко встречал умных женщин, способных к состраданию, и потому с интересом посмотрел на жену. За время пребывания в Мелбери-Холле ему не так уж много удалось узнать о ней. Он знал, что Миллисент около тридцати, знал, что у нее нет детей от первого брака.– Я вижу, вы очень любите свое поместье. Я уважаю ваше желание укрепить его и усилить, восхищаюсь вашей настойчивостью и мужеством. Вы действительно пытаетесь что-то изменить. – На губах Миллисент мелькнула улыбка. Лайону почудилось, что повеял легкий свежий ветерок. – Гиббз говорил мне, что в Мелбери-Холле за последнее время сменилась целая череда бездарных управляющих, поэтому не стоит удивляться, что имение не приносит никакого дохода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113