Салли поспешила вниз в библиотеку, где Чарлз Лесли мирно дремал перед пылающим камином. Девушка мягко потрясла его за плечо.— Сэр! Сэр!Аббат открыл глаза.— У госпожи начались схватки, сэр. Потребуется ваша помощь. Нужно перенести родильный стол.Чарлз Лесли окончательно проснулся.— Граф вернулся? — спросил он.— Нет, сэр.— Проклятие, — выругался аббат.— Придется бежать разыскивать его. — Салли положила руку ему на локоть. — Милорд, мой младший брат сейчас на кухне. Он пойдет и отыщет графа. Времени предостаточно. Первенцы всегда выходят медленно.— Дай брату вот это, — сказал аббат, вручая Салли медную монету. — Когда вернется, получит серебряную.— Спасибо, сэр. Если вы подождете здесь, то я пошлю мальчика сейчас же.Она поспешила на кухню, где ее десятилетний брат за обе щеки уписывал тушеную баранину. Девушка протянула ему медяшку.— Вот, Робби, это тебе. Беги скорее в дом банкиров Кира на Голдсмитс-лейн. По дороге не отвлекайся и ни с кем не разговаривай. Спросишь графа Гленкерка. Передашь ему, что его сын вот-вот родится. А если графа не захотят беспокоить, то скажи им, что это вопрос жизни и смерти. А когда вернешься, получишь серебряный!Зажав монетку в кулачке, мальчик схватил свой плащ и мигом убежал.В доме Бенджамена Кира граф Гленкерк, удобно устроившись, потягивал турецкий кофе. Со все возрастающим изумлением он вслушивался в то, что говорил о финансовом чутье Катрионы нынешний глава почтенного семейства.— За последние два года она почти утроила свой капитал, — сказал банкир.— Наверное, потому, что вы даете ей указания, говорите, как поступать, — предположил Патрик.— В последние два года — нет, милорд. Когда ей исполнилось двенадцать лет, Катриона Хэй написала мне письмо, в котором спрашивала, не соглашусь ли я наставлять ее по финансовым вопросам. Я начал с самого простого, поскольку не был уверен, серьезны ли ее намерения и есть ли у девочки нужные способности. Однако чем больше я учил ее, тем все больше и больше она хотела знать.Катриона впитывала все, что я ей говорил, и буквально все схватывала на лету. И понимала. Два года назад она захотела сама управлять своими делами. Примерно шесть месяцев она непременно советовалась со мной прежде, чем что-либо предпринять, но потом все взяла на себя. Катриона умна, милорд, очень умна. И я не премину по секрету сообщить вам, что порой сам следовал ее примеру, причем зарабатывал на этом кругленькие суммы!Патрик сглотнул слюну.— Должен ли я так понимать, Бенджамен, что, когда леди Катриона сообщала вам об ее вложениях, вы старались вложить свои капиталы туда же?— Да, милорд.— Знали ли вы, что еще в прошлом году, когда был назначен день нашей свадьбы, Грейхевен все капиталовложения Катрионы передал мне?— Не знал, милорд. Нас не известили об этом. Леди Хэй продолжала управлять своими денежными средствами, особенно с тех пор, как сама появилась в Эдинбурге.— Так будет и дальше, Бенджамен. Ваш брат Абнер — юрист, не так ли?— Да, милорд.— Если он здесь, то я хочу немедленно составить бумагу, которая законно возвратит леди Катрионе Хэй ее собственность. И, Бенджамен, леди никогда не должна узнать, что я расспрашивал вас о ее финансовых делах. Буду с вами честен, ведь вы мой друг. У леди Хэй скоро родится ребенок. Но она отказывается выйти за меня замуж — как это было условлено много лет назад, — если только я не верну ей ее собственность. Естественно, я не потерплю, чтобы следующий Гленкерк родился вне брака, однако Катриона упряма, и никто — ни мой дядя-аббат, ни я сам — не может переубедить ее.— Я немедленно пошлю за братом и за его клерком, милорд. И можете вполне довериться мне. Женщины в лучшем случае непредсказуемы. А уж те из них, которые готовятся рожать, — просто опасны. Остается только уступить и сделать хорошую мину.Пока они ждали юриста и клерка, в комнату ввели юного Робби.— Этот малец заявляет, — сказал слуга, — что должен видеть графа по вопросу жизни и смерти.— Итак, парень, — ласково обратился к мальчику граф.— Я Робби Керр, брат Салли. Ее милость сейчас рожает.— Проклятие! — выругался Патрик. — Он уже родился?— Нет, сэр, — невозмутимо проговорил Робби, — родовые схватки только начались.— Ты очень хорошо осведомлен для девятилетнего мальчика. Или десяти? — Граф развеселился.— Десяти, сэр. И как же мне не знать? После меня было еще шесть.— Твоя мать достойна похвалы, юный Робби, — включился Бенджамен Кира.— Нет, сэр. Мать умерла, рожая меня. Это мачеха имела после меня шестерых.Граф побледнел, и, заметив это, Бенджамен Кира поспешил успокоить его:— Я пошлю с мальчиком свою жену. Она уже трижды была матерью и сможет определить, как идут дела у вашей леди. Не беспокойтесь, милорд. Первые — всегда долгие. У вас еще порядочно времени.Когда Абнер Кира с клерком вошли в комнату, Бенджамен и маленький Робби уже шли за госпожой Кира. Муж и жена переговорили на языке, незнакомом мальчику, хотя и звучавшем немного похоже на гаэльский, который ему иногда приходилось слышать. Банкирша обратила на мальчика свои прелестные карие глаза.— Что ж, паренек, в путь! Веди меня к дому его светлости!Робби привел госпожу Кира к парадному входу, и Салли впустила их в дом.— Я жена господина Бенджамена Кира. Его светлость послал меня узнать, как чувствует себя леди.Салли присела в реверансе.— Прошу вас, мадам, если вы соизволите присесть, то я схожу за своей тетушкой. Она находится сейчас при ее милости.Когда миссис Керр спустилась по лестнице, то сразу засуетилась.— Ох, Салли оставила вас в прихожей! Пройдите в гостиную и примите стакан крепкого напитка.— Спасибо, миссис Керр, — улыбнулась Анна Кира, — но мне нужно спешить назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29