— Покушаются на вашу и на мою жизнь…
— Где же родился этот заговор?
— В Люксембургском дворце, ваше величество.
— Быть не может! Вас обманули, ваша эминенция!
— Нет, к счастью, я могу это доказать, ваше величество!
— Какого рода смерть вам готовят?
— Для этого выбрали самое легкое и удобное средство, ваше величество, яд.
— Ваша эминенция, это страшное обвинение!
— Подкупленный убийца изменил им, ваше величество.
— Если только он не обманул вас ради денег. Я не могу верить в возможность подобного заговора, — сказал король.
— Его обман все равно откроется сегодня вечером.
— Как вы сделаете это, ваша эминенция?
— Подкупленный убийца — служит у меня в гвардии. Он сделал вид, будто согласен выполнить поручение королевы-матери.
— Как! Ее величество до того прониклась ненавистью, что таких людей делает своими сообщниками? — с негодованием вскричал король.
— Ее величество и герцог Орлеанский, — прибавил кардинал.
— Я повторяю, что это позорная клевета, ложь, и я ее непременно разоблачу! — вскричал Людовик.
— Я уже принял необходимые меры, ваше величество. Сегодня в девять часов вечера я узнаю, правду ли говорил этот солдат.
— Каким же образом, ваша эминенция?
— По его словам, королева-мать вчера вечером, подкупив его, чтобы отравить меня, не отдала ему яд, а велела прийти за ним сегодня вечером около девяти часов, к боковым воротам Люксембургского дворца.
— Ну что ж, это можно проверить, — воскликнул король, зашагав по комнате.
— По-моему, надо без шума оцепить Люксембургский дворец в это время.
— Это привлечет внимание и будет слишком унизительно. Лучше я пойду с вами туда к назначенному времени и сам удостоверюсь во всем. Если солдат не солгал, заговорщики понесут такое наказание, какое ваша эминенция им назначит.
— Вот видите, ваше величество, на этот раз мои опасения имели основание, — сказал Ришелье, — и не тени и призраки называл я вашими врагами. Вашему трону грозит опасность со стороны людей с высоким положением, влиятельных и сильных.
— Очень благодарен вам за заботу, но теперь я постараюсь, чтобы подобные случаи больше не повторялись. Я так подавлю этот заговор, что у всех отобью охоту затевать что-нибудь подобное! — воскликнул король. — Ваша эминенция, наказание должно быть без пощады и снисхождения!
— Позвольте прибавить, ваше величество, что мой приказ войскам был вполне основателен, потому что он дал нам возможность подавить заговор в самом начале. Я скрыл его от вас, чтобы о нем не узнали преждевременно господа Сен-Марс и де Ту, находившиеся при вашем величестве. Гнев ваш поэтому был не вполне справедлив.
— Я надеюсь, ваша эминенция, что вы докажете мне свою преданность, оставшись в минуту опасности на своем месте, — сказал король. — Надо показать моим и вашим врагам, что не так легко затевать заговоры против нас. Итак, вы останетесь на своем важном посту, несмотря на нездоровье, которое, наверное, быстро пройдет?
— Желание вашего величества для меня закон, — ответил умный, вполне удовлетворенный поворотом событий, Ришелье.
Одним разговором он разорвал все сети врагов и опять ловко подчинил себе короля, уже склонявшегося на их сторону.
И, действительно, он мог гордиться результатами своего красноречия.
XV. В ЛЮКСЕМБУРГСКОМ ДВОРЦЕ
— Только что курьером доставлены отчеты, ваше величество! Не угодно ли вам прочесть? — сказал герцог Орлеанский весело в тот же вечер входя к Марии Медичи.
Королева-мать, сидевшая со своей приближенной, герцогиней Бретейль, немедленно встала.
— Говорите, что такое, Гастон? — спросила она.
— Сегодня вечером герцог Бульонский издает на севере письменный манифест, где говорится о недовольстве управлением кардинала! Марильяк пишет, что на юге он собрал вокруг себя такое же большое число сторонников, а маркиз Сен-Марс велит в Лионе распространить везде воззвания, объявляющие войну Ришелье и настраивающие против него народ.
— Значит, все готово! Наконец-то дерзкого кардинала застанут врасплох! — сказала Мария Медичи довольным тоном. Король, скорее всего, будет на нашей стороне.
— И на днях наш смертельный враг перестанет существовать!
— Не будем слишком поддаваться светлым надеждам, Гастон! Наша поверенная, герцогиня де Бретейль, вот только что сейчас произнесла, что пока кардинал жив, он всегда будет для нас опасен.
— Но теперь конец его власти, ваше величество!
— Не совсем еще, Гастон. Я согласна с герцогиней: при жизни он всегда будет опасен.
Сын понял мать.
— В таком случае надо сделать все, чтобы устранить эту опасность! Ведь это борьба за существование, за Францию! Для осуществления возвышенных целей все средства хороши. Не будем отступать ни перед чем. Я иду к себе в кабинет, чтобы отпустить курьеров.
— Примите меры, чтобы они не попали в руки кардинала и его шпионов.
— Мы до последней минуты будем соблюдать самую крайнюю осторожность, — ответил герцог Орлеанский, — впрочем, наших приготовлений никто не заметил, не беспокойтесь, пока все идет как надо.
Герцог ушел.
Мария Медичи осталась вдвоем с придворной дамой.
Королева-мать тревожно взглянула на золотые часы, стоявшие на ее письменном столе. Решительная минута приближалась, — через двадцать минут пробьет девять и Жюль Гри придет к боковым воротам за обещанным ядом.
Мария Медичи не хотела лично вручать ему флакон, чтобы в случае необходимости иметь возможность отвести от себя всякие подозрения.
Она рассчитывала оградить себя от опасности, передав яд так, чтобы подкупленный убийца не видел, oti кого он берет его.
Но для этого нужен был надежный человек, и она выбрала герцогиню де Бретейль!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122