За столом шел оживленный разговор. Офицеры торопливо поглощали все находящееся на столе, перебрасываясь шутками.
— Надо поторапливаться, господа, — громко проговорил Руднев. — В половине двенадцатого мы снимаемся с якоря.
Затем он приказал разлить шампанское.
— За сегодняшнюю победу! — провозгласил он.
— …или смерть! — дружно ответили ему офицеры.
Перед концом обеда в кают-компании появился вольнонаемный кок офицерского камбуза Иван Кузьмич Криштофенко, или просто Кузьмич.
Его круглое, как луна, багрово-красное лицо с заплывшими жиром живыми глазами было преисполнено торжественности. Белый халат и поварской колпак блистали белизной.
— Разрешите, ваше высокоблагородие, обратиться к вам с просьбой, — подошел он к Рудневу.
— Хочешь на прощанье перед уходом с «Варяга» сказать нам несколько слов? — спросил капитан.
— Никак нет! Сколько лет вместе мы жили на «Варяге»в ладу и мире, негоже поэтому мне перед боем, как трусливой крысе, покидать свой корабль. Дозвольте остаться на крейсере и зачислиться добровольцем-матросом, — с достоинством неторопливо ответил повар.
— Ай да молодец наш Кузьмич! Конечно, оставайся, будешь в бою при мне. Господа, я предлагаю выпить за нашего кормильца и поильца Кузьмича, который готов идти с нами на смертный бой, — поднял свой бокал Руднев.
Офицеры ответили дружным «ура», а расчувствовавшийся, растроганный Кузьмич, стыдливо смахнув досадливую слезу, выпил поднесенное ему шампанское.
— Заверяем вас, Всеволод Федорович, — обернулся Степанов к Рудневу, — что пример Кузьмича еще более вдохновит нас на предстоящую борьбу до последнего дыхания. Ура!
— Со щитом или на щите, — подхватили офицеры, чокаясь друг с другом, — За нашего командира, ура!
— За матросов, за наш «Варяг», за нашу великую родину, — ответил Руднев.
Ровно в назначенное время «Варяг»в сопровождении «Корейца» двинулся с места. Тотчас же на обоих кораблях пробили боевую тревогу и подняли на мачты стеньговые флаги. Как бы приветствуя русских, из-за туч выглянуло яркое солнце и осветило мрачный рейд Чемульпо Город сразу разукрасился белыми и красными пятнами построек, засинело море, в котором плавали еще не успевшие растаять льдины. На иностранных судах взвились целые гирлянды разноцветных флагов, выражающих приветствие и лучшие пожелания идущим на бой русским судам.
Когда крейсер поравнялся с «Талботом», с английского корабля грянул русский гимн, выстроенная на палубе команда взяла на караул, салютуя русскому флагу.
То же повторилось при прохождении мимо «Паскаля», «Эльбы»и «Виксбурга». Темпераментные французы не выдержали, с криком смяли строй и начали подбрасывать вверх свои береты с красными помпонами, шумно выражая свой восторг.
— Можно подумать, что мы не в бой идем, а на парад, — взволнованно проговорил Ляшенко.
Торжественные проводы на всех подействовали ободряюще. Бондаренко перестал хмуриться и деловито возился около орудия.
Миновав брандвахту и выйдя на внешний рейд, русские увидели перед собой четко вырисовывавшиеся на светлом голубом фоне неба шесть темных силуэтов японских крейсеров и восемь миноносцев. Они расположились в строе пеленга по направлению входного маяка таким образом, что закрывали оба прохода в море вокруг острова Идольми. На головном крейсере «Нанива» развевался флаг адмирала Уриу. За ним в кильватерной колонне стояли пять других крейсеров. Концевым был «Асама».
Офицеры и матросы русских кораблей с тревожны» любопытством всматривались в очертания вражеских судов, столь превосходящих их числом. Для того чтобы выйти в море, нужно было прорываться сквозь строй японской эскадры.
— Что, Бондаренко и Сайкин, у вас, поди, глаза разбежались от такого большого числа целей? — шутливо спросил Ляшенко у комендоров.
— Сегодня, вашбродь, вам будет лафа. Куда ни стрельнешь, все равно без промаха попадешь в какойлибо японский корабль. Все море ими перегородили, что забором, — отозвался Сайкин.
— Да, легче будет наводить, чем на состязательной стрельбе. Там миноносец тянет два махоньких щита, в них попасть очень трудно, а тут перед тобой сразу шесть огромных кораблей. Каждый снаряд попадет в нужное место, — поддакнул Бондаренко.
«Варяг»и «Кореец» еще не вышли за пределы нейтральных вод, как японцы сигналом предложили им сдаться — Но еще не вполне рассеявшийся на море туман помешал быстро разобрать его, и японцы, не дождавшись ответа, первые открыли огонь. Тяжелый гул выстрела докатился до «Варяга» почти одновременно с падением снаряда. Против орудий Ляшенко поднялся сверкающий на солнце столб воды, смешанный с дымом. По бортам корабля и броне башни градом забарабанили осколки.
— Вот, черт возьми! Снаряды взрываются даже при ударе о воду, — удивленно проговорил Степанов, выглянув из боевой рубки, где он находился вместе с Рудневым.
— Да, не чета нашим, которые и при попадании в броню не всегда рвутся, — отозвался командир.
Он внимательно осмотрел в бинокль эскадру противника, стараясь нащупать его слабые места. С первого же взгляда для Руднева стала ясна почти полная безнадежность предстоящего боя, но он не потерял присутствия духа и продолжал хладнокровно оценивать обстановку. План действий быстро сложился у него в голове.
— Я атакую концевые легкие крейсера японцев — «Чиода»и «Такачихо»и постараюсь, отогнав их, прорваться в море. Обстреляйте эти корабли усиленным огнем, — приказал он Степанову.
— Сообщите по семафору «Корейцу», чтобы он не отставал от нас и по мере возможности поддерживал огонь своими восьмидюймовыми пушками, — обернулся он к Червинскому, исполнявшему при нем обязанности флагофицера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33