— Но, к сожалению, я не верю в сказки. Понял?Волк не мигнул, но голову опустил.А потом мы пошли с моим верным сторожем на пруд. И я, раздеваясь в кустах, обратила внимание на то, что волк отошел от меня в сторону и старательно смотрел в сторону леса.Нагое тело мое обжег весенний ветерок, тело пошло пупырышками, грудь стала сразу меньше и такой твердой, что соски вытянулись вперед, словно кончики копий. Рассыпавшие волосы согревали и щекотали мне плечи. Я растерла ладонями кожу на животе, бедрах, осторожно ступила в гущу кувшинок.Вода показалась теплой и мягкой. Она словно влекла в глубину. Лишь на грани соприкосновения ее с воздухом обжигала тело холодная полоска.Повизгивая от удовольствия, я быстро прошла к центру пруда. Когда вода достигла мне бедер, я решила присесть, ибо какая-то неизвестная мне дотоле сладкая волна окутала чресла, иссушив одновременно рот мой, заставив напрячься мышцы лица.Приседала я медленно, ощущая бедрами, как приближается долгожданная влага, как касаются волоски мои воды, как слипаются они и становятся тяжелыми, гнущими колени с силой поистине дьявольской. Но я уже сопротивлялась искусу, приседание сдерживала (не отказывалась садиться, нет, а садилась еще плавней, отчего тело мое изнывало и в горлу подступал стон), опускала, кажется, один волос за другим, наслаждаясь каждым мгновением сладостной изморози там, где внутренний огонь мой рвался наружу с желанием выпарить весь этот огромный, окруженный старыми ветлами пруд.И вот уже тонкая кожа моих внутренних губ задела воду — и та словно пронзила все тело мое тысячью мелких игл, разорвала на многие, многие части с тем, чтобы почти тут же успокоить мою суть, разлившись по всей по мне теплой и просто приятной негой — это я не выдержала истомы и присела чуть быстрее, чем было нужно, нарушив гармонию общения моего естества с прудом.Легла грудью на воду и поплыла…Тело сначала растаяло и заполнило собой весь пруд до берегов, но тут же сжалось в один комок, отчего сознание мое прояснилось, одурь похоти прошла — и я поняла, что то свое последнее резкое движение сделала не случайно — что-то помешало совершить мне омовение с должным удовольствием. И это что-то могло быть лишь посторонним взглядом.Я обернулась к берегу — и увидела стоящего ко мне хвостом волка. Находился он совсем не там, где я оставила его. И в позе его было нечто такое, что заставило меня повернуть к берегу.Уже когда встала на ноги и вода достигла колен, я поняла, что меня насторожило в позе волка. Он стоял над распростертым на земле телом мужчины, держа его горло в собственной пасти.Подойдя к платью, я быстро оделась, а потом шагнула к пленнику волка, глянула на него, не зная еще как поступить.Мужчина слабо пошевелился, простонал.Лучше бы он не делал этого. И тогда, и впоследствии слабые мужчины, просящие о помощи, вызывали у меня лишь чувство брезгливости, но не жалости. Услышав этот явно скулящий звук, я подумала, что если волк оставит этого прохвоста в живых, то по деревне пойдут слухи обо мне, как о ведьме, а о волке — как об оборотне. Поэтому я приказала:— Убей его!И челюсти волка сомкнулись.Прозвучало это как-то чересчур буднично — чавканье с толикой хрипа. Нога мужчины дернулась и застыла.Волк отошел от трупа, посмотрел мне в глаза.— Молодец, — сказала я. — Хороший, — и протянула к зверю руку.Волк подставило холку и совсем по-собачьи вильнул хвостом.А потом я оделась до конца, спрятала мокрые волосы под платок, поспешила к замку. 2 О смерти этого крестьянина рассказал нам кто-то из слуг уже за завтраком. Парень тот, оказывается, часто прятался в кустах у пруда и подглядывал за купающимися девками. Его за это молодайки не раз бивали, жаловались его отцу и матери, водили в церковь, чтобы падре выбил из него грех искушения, грозили сообщить о шалостях в инквизицию.— И вот — допрыгался, — сказал слуга. — Волк загрыз. Либо василиск какой-нибудь. Сначала кучу воронья увидели, а когда подошли — там уж одни кости остались. Семнадцать лет парню.— Женить надо было, — сказал граф, смачно вгрызаясь в вареное мясо. — Я в его возрасте уже полдеревни опробовал.— Граф! — возмутилась я. — При даме!— Ага, — кивнул он, и тут же приказал дать двадцать плетей тому слуге, что рассказал нам о трупе на берегу пруда.— Чтоб знал где и что говорить, — объяснил граф мне наедине.Уже в лаборатории, показывая, как пушинка норовит сама притянуться к огромному свинцовому шару и говоря, что все тела имеют стремление слиться друг с другом воедино и именно потому они, стараясь быть поближе к земле, имеют вес и падают всегда вниз, граф добавил к своим рассуждениям следующее:— Что касается того, что ты дама и при тебе нельзя говорить со слугами об интимном, тут ты права. Но сейчас мы одни. И я говорю тебе: парень должен подглядывать за девушками. Чтобы они тоже захотели увидеть то, что он может им показать. Ты, например, видела? Мужской корень.Я растерялась, покраснела до корней волос.Граф захохотал, и продолжил, как ни в чем не бывало, урок.Надо ли говорить, что в последующие ночи я опять не спала в ожидании его прихода ко мне в башню, мучаясь от понимания, что граф все равно не придет, что ничего им не было обещано, что опять я сама себе напридумала его намеки.Но тело и душа мои не были в те ночи во власти сознания. Каждый вечер я дочиста вымывала себе места сокровенные, ложилась в чистую постель и ждала, ждала его, думая и мечтая о том, о чем не имела тогда никакого представления, ибо матушка моя вела со мной разговоры целомудренные, граф бросал слова стыдные, грубые, лишь распалявшие плоть мою. А те истории, что рассказывались среди взрослых в графских деревнях и передавались в детском кругу шальными мальчишками, остались в моей памяти неким сумбурным набором маленьких, мало с чем связанных эпизодов, в которых главное место занимал не сам процесс воссоединения мужчины и женщины, а всевозможные способы, коими те же самые мужчины и женщины пользовались того лишь ради, чтобы наставить рога друг другу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44