Так, например, «хаос», ритуально реализуемый в последние дни года, ознаменовывался оргиастическими эксцессами типа сатурналий — попранием всех общественных норм, тушением огней и возвращением мертвых (представляемых масками). Бои между двумя группами актеров отмечались в египетских, хеттских и угаритских документах. Обычай "фиксировать судьбы" будущих 12 месяцев в течение 12 дней, вставляемых для выравнивания календаря, еще сохраняется на Ближнем Востоке и в Восточной Европе.
Роль царя в акиту недостаточно известна. Его «унижение» соответствует возвращению мира в «хаос» и заточению Мардука в горе. Царь изображает бога в битве против Тиамат и в иерогамии с храмовой жрицей. Однако идентификация с богом отмечается не всегда: по сценарию своего унижения, как мы видели, царь обращается к Мардуку. В то же время сакральная природа месопотамского суверена подтверждается совершенно достоверно. Мы упоминали священный брак шумерского царя, представляющего Думузи, с богиней Инанной: эта иерогамия происходила в ходе новогоднего праздника (§ 19). Для шумеров царская власть была дана небом; ее источник считался божественным, и эта идея сохраняется до самого конца ассиро-вавилонской цивилизации.
Сакральная природа суверена утверждалась множеством способов. Его называли "царем стран" (т. е. мира) или "четырех сторон света". Первоначально эти титулы предназначались богам. Точно как у богов, вокруг его головы сиял сверхъестественный свет. Еще до рождения боги предопределяли его верховность. Хотя признавалось земное происхождение царя, он рассматривался как "сын богов" (Хаммурапи объявляет, что рожден Сином, Липит-Иштар — Энлилем). Это двойное происхождение делало царя наилучшим посредником между богами и людьми. Царь представлял народ перед богами и брал на себя грехи своих подданных. Иногда он должен был принять смерть за их преступления; по этой причине у ассирийцев был "заместитель царя". В текстах говорилось, что царь живет в непосредственной связи с богами, в сказочных садах, где растет Древо Жизни и течет Живая Вода. (На самом деле это он и его свита съедали пищу, ежедневно подносимую статуям богов.) Царь — «посланец» бога, "пастырь народа", призванный богом установить на земле справедливость и мир. "Когда Ану и Энлиль призвали Липит-Иштара царствовать в стране и установить в ней справедливость […], тогда я, Липит-Иштар, скромный пастух из Ниппура […], установил справедливость в Шумере и Аккаде, как повелел Энлиль".
Можно сказать, что царь разделял с богами их природу, но богом не становился. Он представлял бога, и на архаических стадиях культуры это подразумевало, что в каком-то смысле он был тем, что представлял. Во всяком случае, месопотамский царь как посредник между миром людей и миром богов осуществлял собственной персоной ритуальный союз между двумя модальностями существования, божественной и человеческой. Благодаря этой своей двойной природе царь рассматривался, по крайней мере, метафорически, как творец жизни и плодородия. Однако он не был богом, еще одним членом пантеона (каким был египетский фараон: ср. § 27). Верующие не обращали к нему свои молитвы, наоборот, они просили у богов благословения для их Царя, поскольку последний, несмотря на свою близость к божественному миру, несмотря на иерогамию с некоторыми богинями, не достигал преобразования своей человеческой природы. В конце концов, он оставался смертным. Все помнили, что даже легендарный Гильгамеш, царь Урука, потерпел фиаско в своей попытке достичь бессмертия.
§ 23. Гильгамеш в поисках бессмертия
"Эпос о Гильгамеше" — это, конечно же, самое знаменитое и популярное из вавилонских произведений. Его герой, Гильгамеш, царь Урука, прославился уже во времена архаические. Найдены шумерские версии многих эпизодов его легендарной жизни. И все-таки, несмотря на эти перенятые мотивы, "Эпос о Гильгамеше" является продуктом гения семитского. Именно на аккадском языке была создана из раз-розненных эпизодов одна из самых трогательных историй о поисках бессмертия или, точнее, об окончательном провале попытки, которая имела, казалось бы, все шансы на успех. Эта сага, открывающаяся сценами эротических эксцессов ее героя, царя-тирана, раскрывает, в конечном счете, неспособность радикально преодолеть человеческую природу с помощью чисто «героических» достоинств.
Между тем Гильгамеш был на две трети существом божественным, сыном богини Нинсун и смертного. Уже в самом начале текст превозносит его многознание и созданные им грандиозные строения. Но тут же нам представляют деспота, насилующего женщин и юных девушек и изматывающего мужчин на непосильных работах. Жители призывают богов, и те решают создать существо гигантского роста, способное противостоять Гильгамешу. Этот полудикарь, которому дают имя Энкиду, мирно живет с дикими зверями, пьет с ними вместе из одного источника. Гильгамеш узнает о его существовании сначала из сна, потом от видевшего его охотника. Он подсылает к нему куртизанку, чтобы та околдовала его своими чарами и заманила в Урук. Как и задумали боги, два героя, встретившись, меряются силой. Гильгамеш оказывается победителем, но проникается к Энкиду дружескими чувствами и берет его в товарищи. Все же планы богов не сорваны: с этого момента Гильгамеш тратит свои силы в героических приключениях.
В компании с Энкиду он направляется в далекий сказочный кедровый лес, который охраняет могущественное чудовище Хувава. Герои убивают его, срубив предварительно его священный кедр. Вернувшегося в Урук Гильгамеша замечает Иштар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172