Приняв такое решение, она уже не обращала внимания, что предостерегающе нашептывал ей ее инстинкт, и тихо сказала:
— Мне… да. Да, мне она очень понравилась.
Его рука крепко сжала ее плечо и снова опустилась.
— Ну вот и чудесно, — медленно проговорил он.
И не успела она отпрянуть в сторону, как он нагнулся и поцеловал ее. Она успела только почувствовать на своих губах быстрое, скользящее прикосновение его твердых губ. Но этого было достаточно, чтобы ощутить, как жаркая волна опять заливает ее, предупреждая о том, что, отказав ему, она поступила правильно.
Это было похоже на временную передышку, на отсрочку казни, которая неминуемо должна совершиться. Она перевела дыхание, и, прежде чем успела снова заговорить, он сказал:
— Я отвезу тебя назад в гостиницу.
Язык не слушался ее.
— Спасибо, не стоит беспокоиться. Я возьму такси, — только и смогла вымолвить она.
— Я не буду приставать к тебе, обещаю. Я все не так понял и прошу у тебя прощения. Договорились?
Она медленно подняла на него свои большие глаза и кивнула.
Через полчаса она была уже у себя в номере, где наконец-то смогла перевести дух. Всю обратную дорогу он был очень обходителен и мил, как будто не было тех безумных мгновений, когда он сжимал ее в своих объятиях. А может быть, он мог легко отбросить такого рода эпизоды как ничего не значащие?
Тем не менее похоже, что те слова, что он произнес охрипшим от страсти и волнения голосом, были сказаны всерьез. И в тот момент она не сомневалась — он хотел ее. Может быть, подумала она мрачно, он умеет легко справляться со своей страстью, усилием воли как бы отсекая ее от себя, но всегда держа ее под контролем трезвого и холодного рассудка? Может быть, страсть для него что-то не слишком ценное, к чему стоит относиться всерьез? Что-то вроде «чем ближе знаешь, тем меньше почитаешь»?
Она никак не могла уснуть. Острое чувство разочарованности и опустошенности томило ее, наполняя ее воображение мучительными образами, дразня неосуществившейся мечтою, неудовлетворенным желанием. Под утро она постаралась отбросить свои невеселые мысли и, удобно устроившись на подоконнике, стала смотреть, как постепенно светлеет небо над скалой. Ей стоило большого труда не думать о том, что произошло. Она торопила рассвет с такой страстью, которая была сродни отчаянию. Наконецто днем она сможет отвлечь себя чем-нибудь, чтобы не думать больше о том, что произошло прошлой ночью. И сегодня она сможет увидеть Стефани…
Этого было достаточно… Должно быть достаточно.
Она поплавала в бассейне, приняла душ и, прежде чем выйти на террасу к завтраку, умело наложила косметику, спрятав следы переживаний и проведенной без сна ночи. Есть совсем не хотелось. Она с трудом заставила себя съесть немного папайи, политой соком плодов страстоцвета, сливочного йогурта и выпить чашечку кофе, восхитительный вкус которого не мог сравниться для нее ни с одним вином. Здесь, недалеко от экватора, воздух всегда был так влажен, что было трудно дышать, но по утрам он благоухал, напоенный множеством ароматов, обещая искрящуюся томность полдня и темный бархат вечернего заката.
Она продолжала смаковать уже вторую чашечку кофе, когда к ее столику подошла официантка и с улыбкой сказала:
— Мисс Хьюм, вас ждут в вестибюле у стойки дежурной.
Это был Сол, небрежно одетый в обычные темно-зеленые брюки и более светлого тона рубашку.
— Я подумал, что вы, может быть, захотите поехать со мной к Чэпмену, чтобы забрать оттуда Стефани, — сказал он.
Ей очень хотелось поехать с ним, но она колебалась, не зная, что ответить.
— Да, я бы хотела, — произнесла она чуть сдавленным голосом.
— Вот и прекрасно.
— Тогда я пойду переоденусь…
Он улыбнулся ей, и глаза его заискрились, дразня и очаровывая.
— Зачем? Вы выглядите прекрасно и в этом наряде.
Она удивленно вскинула брови. Что, в этом простом светло-желтом сарафане? Но, не став с ним спорить, покорно последовала за ним, крепко прижимая к груди сумочку.
Сначала дорога петляла по узким городским улочкам, а потом, оказавшись за чертой города, неожиданно вырвалась на простор. Под ровное пение мотора они пронеслись мимо желто-зеленых банановых плантаций, отбрасывавших густую тень, и стали подниматься по дороге, ведущей в гористую часть острова. Прекрасно вымощенная дорога была узкой и запруженной огромным количеством разнообразного транспорта; в основном это были тяжело нагруженные велосипеды, владельцы которых либо ехали верхом, крутя педали, либо шли рядом, придерживая поклажу. Здесь же неторопливо двигался всевозможный домашний скот, так и норовивший влезть под колеса. Когда четвертая по счету стая ободранных цыплят, громко пища и хлопая крыльями, устремилась к обочине, Кэндис не выдержала и захохотала.
— Ночью еще хуже, — заметил ее спутник, который не только великолепно вел машину, но и мог заранее предугадать, какой трюк собирается выкинуть очередное животное. — Здесь, у обочин дороги, в пыли, обычно укладываются спать свиньи, и фары автомобилей их страшно пугают. Одурев от испуга и совершенно не соображая, в какую сторону бежать, они несутся прямо под колеса. И вы даже не представляете, что может сделать свинья, столкнувшись с машиной. Это не поддается никакому описанию.
— Полагаю, что и свинья тоже от этого не в восторге, — съязвила она.
— Как ни странно, свинье хоть бы хны. Однажды я видел свинью, которая буквально разворотила две машины да еще несколько велосипедов в придачу и при этом всего-навсего недовольно хрюкала, направляясь к обочине, цела и невредима.
Картина, которую он нарисовал, так рассмешила ее, что она просто закатилась от смеха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64