Венеция, я говорил тебе, что очень сожалею о случившемся, и клянусь Богом, это правда! Я не хотел обижать тебя. На меня просто что-то нашло К твоему сведению, я позвонил Джикс и сказал, что порвал с ней раз и навсегда. Должен также сказать, что, вспоминая о Мейбл, я всякий раз краснею. Прошу тебя, предоставь мне еще один шанс. Возвращайся, Венеция, и начнем все сначала!
Майк.»
Венеция читала и перечитывала его излияние до тех пор, пока не выучила письмо почти наизусть и не убедилась, что каждое слово в нем звучит искрение.
Она прикрыла глаза рукой и осторожно пригубила верный кофе, стараясь не расплакаться: Да, Барбара была права, когда говорила, что настало время проявить силу духа, а слабость может оказаться фатальной.
Но было что-то трогательное в письме Майка, исполненном юношеского порыва.
Гадкий мальчишка опять провинился и хочет, чтобы его поскорее простили.
Можно ли доверять ему, когда он говорит, что не собирается встречаться с Джикс? Кто знает… Что, если вдруг у них в будущем возникнут какие-то разногласия, не отправится ли он прямиком к Джикс? Несомненно одно – девушка одержима неискоренимой страстью к нему, и, следовательно, неизбежно представляет угрозу.
Может быть, единственным выходом будет попросить Майка продать дом и осесть где-нибудь в другом месте? А не слишком ли много она запросит, заведя речь о продаже старого дома? Ведь люди, живущие вокруг Бернт-Эш, его старые и верные друзья.
«Я не имею права требовать от него слишком большой жертвы, – задумчиво сказала себе Венеция. – Если наша совместная жизнь не удалась, в этом и моя вина, поскольку я старше и у меня должно быть больше благоразумия. Кроме того, с какой стати я должна требовать, чтобы он вел тот образ жизни, к которому я раньше привыкла? Он не Джефри и не Герман. Он просто Майк. Я любила и вышла замуж за этого Майка, и если не разобралась в нем, то винить, кроме самой себя, мне некого».
Возможно, вся беда заключалась в том, что она была склонна сравнивать Майка с Джефри и хотела бы жить так, как жила раньше. Это было несправедливо по отношению к Майку.
Возможно, Майк и старался делать так, как она хотела, но у него не всегда получалось. Возможно, он по-настоящему ревновал к Мейбл, а она оказалась чересчур матерью, чтобы быть хорошей женой.
Если она и была готова признать свои ошибки, то одно обстоятельство мешало ей поднять трубку и позвонить Майку: его неверность.
Прошло какое-то время, и Венеция поняла, что она больше не в силах сидеть одна.
В отчаянии она набрала номер Джека Фуллера, архитектора, который помогал восстанавливать дом в Бернт-Эш.
Но едва заслышав голос Джека, она запаниковала. Он был настроен весело и ни о чем не догадывался.
– Как поживаешь, Венеция? Очень рад тебя слышать. Как твой молодой и красивый муж? Лиз сходит по нему с ума и все уши мне прожужжала, желая видеть вас в нашем доме. Как ты относишься к этому предложению?
Венеция молчала, не зная, что сказать, и лишь сильнее сжимала трубку.
Она уже пожалела о том, что позвонила Джеку, так как поняла, что не пойдет к ним. Сделав над собой усилие, она весело ответила:
– Да… мы с Майком как-нибудь заскочим к вам., на днях… спасибо за приглашение… да, мы оба в полном порядке… С Мейбл тоже все хорошо. Большое спасибо, Джек… Передай Лиз, что я очень ее люблю.
Затем она положила трубку, легла на кровать, уткнулась лицом в подушку, и долго лежала неподвижно, так и не поддавшись искушению позвонить Майку.
Глава 9
– А можно спросить, как долго тебя будут держать в немилости? – вяло спросила Джикс Лоусон. Подстать ее голосу таким же вялым было ее настроение. Она и Майк были в небольшом баре «Лошадь и гончие», который располагался в полумиле от поместья Бернт-Эш. Стояла промозглая январская ночь. Майк прибыл сюда прямо с поезда. Всю неделю он провел в Лондоне на квартире своего партнера по бизнесу. Была пятница, и он надеялся завтра поохотиться, хотя, как он признался Джикс, с отвращением направляется домой.
– Такое впечатление, что здесь кто-то умер, – проворчал он. – Одна лишь старая Маргарет шатается по дому. Даже Пиппу прогнали.
– Боюсь, что твоя жена не доверяет тебе, – сказала Джикс, смеясь и опрокидывая рюмку с джином.
– Может, и не доверяет, – хмуро ответил Майк, – но я не настолько уж плох, и девчонки вроде Пиппы меня не интересуют.
– Я не думаю, что и я тебя сейчас очень интересую. Больше всего ты хочешь снова оказаться на хорошем счету у жены, – с горьким разочарованием произнесла Джикс.
Майк ничего не ответил, поставил пустой бокал на стол, закурил и протянул пальцы к огню. По правде говоря, ему нравилось в «Лошади и гончих». В это время здесь было шумно и весело. Но предстоял серьезный разговор, поэтому Майк и Джикс заперлись в небольшой комнате, в которой хозяин разжег камин. Комната была так себе. Ее освещала слабая лампочка под грязно-желтым засиженным мухами абажуром, и полумрак угнетающе действовал на Майка.
Почти две недели он не видел Венецию. Удивительно, но без нее ему было плохо. Он попытался развеяться, отправившись к друзьям, но из этого ничего путного не вышло.
По-своему он продолжал любить Венецию. Но он желал также и Джикс. Это была страсть, от которой он не мог излечиться.
Майк уставился на Джикс. Она только что достала сигарету из его пачки и закурила. Он заметил, когда она подносила спичку, что ногти у нее грязные. Джикс никогда не пользовалась лаком. Порой от нее даже попахивало конюшней, как от старого Беннетта. Зато какие ноги! У него всегда, когда бы он ни видел ее, возникало безумное желание ухватить ее за коротко подстриженные волосы и целовать до тех пор, пока с ее лица не исчезнет привычное угрюмое выражение и рот не приоткроется для томного ответного поцелуя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52