Вот почему ей так и не удалось подружиться ни с одной девушкой, работавшей вместе с ней в «Макдоналдсе».
Она была просто жуткой личностью.
Ей захотелось расплакаться.
Она удерживала слезы с того самого момента, когда встретила в кафе Алиссу Локке, но теперь не было никаких причин не выплеснуть свои эмоции. И она зарыдала как четырехлетний ребенок, неожиданно разбивший коленку.
Мэри-Лу была отвратительной личностью, причем очень одинокой.
Она могла пойти куда-нибудь и напиться в одиночку. Она могла накачаться до такой степени, чтобы упасть, чтобы перестать думать, чтобы у нее наконец остановилось дыхание.
Если бы не Хейли, она сейчас наверняка именно так и поступила бы.
Разумеется, если бы не Хейли, она не сидела бы сейчас на ступеньках чужого дома. Если бы не Хейли, она бы никогда не вышла замуж за Сэма.
Боже мой! Все, чего ей хотелось от этой жизни, – так это выйти за сильного и надежного мужчину, такого, как Сэм Старретт, и жить с ним в маленьком уютном коттедже, таком, в каком она сейчас и жила.
Только при этом все у нее получилось не так, как надо. Несмотря на то, что Сэм и считался ее мужем, он не любил ее. И хотя у них действительно был очаровательный коттедж, он при этом не являлся домом в полном смысле этого слова.
Боже мой, как ей плохо!
Ей хотелось выпить чего-нибудь покрепче – так, как еще не хотелось ни разу в жизни.
Она с трудом оторвала свою толстую задницу от бетонных ступенек соседского дома, медленно побрела через лужайку и вскоре очутилась у выезда на дорогу.
Там, где была припаркована ее машина.
Оставалось только сесть в нее и отправиться в «Божью Коровку». Всего-навсего.
Ключи лежали в кармане. Она достала их и положила на ладонь.
И в следующий момент что было сил отшвырнула их прочь. Через двор, на участок соседа напротив. Прямо куда-то в середину ухоженной клумбы возле домика Робинсонов.
Потом устало опустилась на землю и снова горько разрыдалась.
6 января 1944 года, среда
Этот день навсегда изменил ее жизнь, но в то время Шарлотта Флетчер еще ничего об этом не знала.
Она записала в своем дневнике: «Сегодня снова пришлось пообедать прямо за столом на рабочем месте. Я опять не успела все вовремя напечатать. Задержалась на работе, но миссис П. меня выгнала в начале восьмого. Не знаю почему, но мне кажется, что я помогаю выигрывать войну только тогда, когда нахожусь на работе. А домой идти мне не хочется, и я туда совсем не тороплюсь. Когда я вернулась, то обнаружила, что мама Ф. ушла в свой благотворительный кружок при церкви, где они шьют стеганые одеяла. Квартира, в которой когда-то звенел смех мой и Джеймса, теперь стала пустой и молчаливой. С. опять притащила к себе на квартиру очередного солдата из Объединенной службы организации досуга войск. Стены и полы в нашем доме, кажется, сделаны из тонкого картона. А может быть, проблема заключается во мне самой. Но я не могу не слушать того, что происходит у соседей. Мама Ф. поступает просто: она включает радио на полную громкость, чтобы ночные шумы ее не тревожили. Но я не могу поступить так же. А может быть, и не хочу. Похоже, эти звуки представляют собой отличный аккомпанемент моему несчастью, пока я лежу одиноко в своей ледяной кровати и никак не могу заснуть».
В течение двух лет, которые прошли со дня гибели Джеймса, Шарлотта несла на себе дополнительное бремя. Она очень тосковала без физической близости, к которой успела привыкнуть за время замужества. Конечно, это казалось ей мелочным и эгоистичным, и все же ей не хватало не только его улыбки и объятий. Она не могла спокойно жить без его поцелуев, его прикосновений. А ведь он так быстро заводил ее!
Ее одиночество подчеркивалось и поведением соседки сверху. Салли Слэггерти, «Салли-шлюшка», как называла ее Шарлотта, когда бывала в дурном настроении. Салли переехала к ним в дом два месяца назад и, похоже, поставила себе цель переспать со всеми военнослужащими, которые волею судьбы оказывались в Вашингтоне.
Шарлотта снова перечитала запись в своем дневнике от 6 января: «Сегодня снова пришлось пообедать прямо за столом на рабочем месте…» Нет, здесь нет никаких упоминаний о Винсе, который в тот день пришел в приемную сенатора даже раньше ее самой.
Когда она появилась у кабинета без четверти семь, где в ряд стояли стулья для посетителей, он уже сидел на одном из них.
Может быть, она и не обратила бы на него особого внимания, но он выбрал стул, стоявший как раз напротив ее стола. И всякий раз, когда она, печатая документ, отрывала взгляд от листа, она видела его. Иногда он наблюдал за ней, иногда глаза его оказывались закрытыми.
Он кутался в свою шинель, и ей лишь изредка удавалось заметить его измятую форму морского пехотинца.
Он был очень молод. Шарлотта дала ему на вид лет девятнадцать, не больше. Он был довольно красив, даже несмотря на исхудавшее лицо и впалые щеки. У него были темные глаза и черные волосы. Он напоминал итальянца американского происхождения. Впрочем, имя и фамилия у него тоже оказались соответствующие – Винсент ДаКоста.
В десять часов Шарлотта тихонько поинтересовалась у миссис Пирс, почему этого солдата не принимают, ведь он ждет уже очень давно.
Миссис П. так же негромко ответила, что этот солдат не записан на прием к сенатору. Он здесь с самого утра, как только она отперла дверь приемной. Миссис П. предупредила, что сенатор не сможет принять его, потому что весь день у него расписан по минутам, но солдат ответил, что все равно будет ждать. Вдруг все же ему повезет…
Шарлотта украдкой съела принесенный из дома сэндвич прямо за рабочим столом, выбрав для этого минутку, когда солдат сидел с закрытыми глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100