Джо сразу понял, что она имеет в виду. Пройдя долгий и непростой жизненный путь, он знал, что заветная мечта Элинор – поднять своих внучек выше (и намного выше), чем поднялась она сама. Он взглянул на девочек, игравших на газоне перед домом.
– Если таково твое желание, я, конечно же, помогу тебе, – проговорил он. – Но следует помнить, что слишком много привилегий – это тоже плохо. Может быть, даже хуже. – В тот момент он вспомнил кое о ком из надменных товарищей Адама по Итону.
Элинор кивнула:
– Да, таково мое желание.
– Тогда, – предложил Джо, – сначала купи себе машину поприличнее.
– Поприличнее! Да сейчас никакую не купишь. Люди ждут очереди по нескольку лет.
– Думаю, я мог бы устроить тебе белый „роллс-ройс" довоенного выпуска. Его продает один мой знакомый.
– Но я не справлюсь с „роллс-ройсом"! Он намного тяжелее, чем моя машина.
– А тебе и не нужно с ним справляться. Ты наймешь шофера. И первым делом он отвезет тебя к Норману Хартнеллу.
– Но он же одевает саму королеву! Мне это не по карману.
– Хартнелл – лучший модельер выходной одежды, поэтому королева и одевается у него. И ты тоже сможешь позволить это себе, если будешь больше писать. Ведь прежде чем сыграть какую-нибудь роль, актер должен соответственно одеться, не так ли? – После некоторого раздумья он продолжал: – Конечно, тебе известно, что ко двору тебя может представить только дама, которая сама является представленной. Я найду кого-нибудь, кто согласится представить тебя и поможет устроить бальный сезон в Лондоне. По случайности мне известно, что Соне Рашли дорого обошелся ее развод, и теперь ей нужны деньги.
– Но как я могу тратить время на лондонский сезон, когда я должна работать, чтобы иметь средства для него?
– Вставай пораньше.
– Билли говорил мне то же самое.
– И насчет девочек, – снова заговорил Джо. – Отправь их учиться в Швейцарию или в Париж. Там они приобретут все, что требуется в обществе. Они должны научиться…
– Быть очаровательными? – насмешливо спросила Элинор. А когда Джо кивнул, продолжала: – Они и так очаровательны. Чему еще они должны научиться?
– Всего-навсего семи вещам. – Джо растопырил пальцы, обтянутые коричневой кожей перчаток, и принялся загибать их: – Во-первых, никогда не критиковать королевскую семью, охоту, а также владельцев газет, потому что у них круговая порука. Во-вторых, во время сезонов не помещать своих объявлений в дешевых газетах. В-третьих, заниматься какой-нибудь достойной внимания прессы благотворительной деятельностью, желательно – связанной с детьми или собаками. В-четвертых, оказывать поддержку местной общине, причем так, чтобы это было известно всем. Например, при открытии какого-нибудь церковного праздника можно публично вручить викарию чек на починку крыши храма – или что-нибудь в этом роде. – Они приближались к двери, и Джо, прервав свою лекцию, взмолился: – Может быть, закончим на сегодня общение с природой, Элинор? И продолжим наш разговор у камина в твоем кабинете? Пожалуйста!
Элинор рассмеялась:
– Нет уж, сначала договори.
Обхватив себя руками, чтобы согреться, Джо продолжал перечислять:
– В-пятых, проявлять интерес к какому-нибудь искусству, но ни в коем случае к авангардному, опера или балет вполне подойдут. – По мере приближения к заветной двери он шел и говорил все быстрее. – В-шестых, купить какое-нибудь местечко, куда люди мечтают быть приглашенными, – нечто вроде виллы Сомерсета Моэма на мысе Феррат. Есть одно место, которое, похоже, начинает пользоваться все большей популярностью. Называется оно Сен-Тропез.
– А седьмая заповедь? – поинтересовалась Элинор.
– Взять за правило писать благодарственные письма немедленно и отправлять их не позже чем в течение трех дней, – усмехнулся Джо.
Элинор виновато взглянула на Джо. Она терпеть не могла писать письма, тем более такого рода; вместо того чтобы делать это по горячим следам, пока она еще действительно испытывала благодарность, она все откладывала и откладывала до последнего момента, после которого ее молчание уже начинало выглядеть оскорбительным. Тогда она писала длинное покаянное письмо, изобретая какое-нибудь оправдание, и, чувствуя себя виноватой за вынужденную ложь, посылала адресату цветы.
Уже толкнув тяжелую старинную дубовую дверь, Элинор обернулась:
– Но для всего того, что ты перечислил, понадобится целое состояние!
– Ну, так создай его, Элинор.
По лицу Шушу было заметно, что она сомневается в успехе изложенных Элинор планов относительно будущего девочек. Для начала Элинор решила определить их в пансион.
– Ты не думаешь, что становишься чуток старомодной, Нелл? – спросила она. – Я знаю, ты хочешь, чтобы они имели то, чего не было у тебя. Но ты не понимаешь одной вещи если женщину все время опекают, то, оставшись без этой опеки, она окажется совершенно беспомощной.
При этом Шушу подумала о своих собственных ощущениях, когда во время Второй мировой войны в ее дом попала бомба, в одну секунду лишив ее и единственного родного человека – матери, и крыши над головой.
Узнав, что сестры осенью будут отправлены в какую-то закрытую школу, но что она сама еще слишком мала для этого, Миранда взбунтовалась и заявила, что ей больше невмоготу быть самой маленькой, потому что все интересное проходит мимо нее. В конце концов Элинор сдалась, решено было, что Миранда поедет вместе с сестрами.
Суббота, 29 сентября 1951 года
Школа находилась в Хэзлхерст-Парк-Мейнор, всего лишь в тридцати милях от Уорминстера, – это также повлияло на выбор Элинор. Когда-то здесь был монастырь готического стиля, в восемнадцатом веке его перестроили, а то, что получилось, также, в свою очередь, подверглось перестройке в девятнадцатом веке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103