Уже раза три раздавались крики девушек, недавно отправившихся на покорение близлежащего пространства в стремлении переодеться без свидетелей. Что это такое ползает на земле — никто не знает, хотя Игорь выдает различные предположения. Начиная от змей и заканчивая гигантскими муравьями. Как выясняется, это и есть тонкий юмор Игоря.
Сон был настолько крепким, что трудно сказать, сколько он длился. Следующий отрезок сознания начинается с того, что кто-то теребит за плечо. Открыв глаза, вижу, что пользы от этого никакой — кромешная тьма повсюду. Потребовалось не меньше минуты, чтобы сообразить, где нахожусь. Момент высадки память просто выкинула из головы, перепутав его, видимо, со сном. С трудом осознаю реальность происходящего и переживаю шок по этому поводу. Луна почему-то скрылась с места преступления, зато откуда-то появился ветер.
Оказывается, это Игорь будит меня, приговаривая что-то вроде: «Ваня, пойдем, щас начнется…» Я встаю, надеясь понять, что же «щас начнется», и иду на голос Игоря. Вскоре глаза привыкают к темноте, и я вижу соплеменников, суматошно бегающих по лагерю, будто мы вновь куда-то переезжаем. В памяти вдруг появляется осознание того, куда мы все попали. Наконец окончательно просыпаюсь: чувствую капли дождя на теле и страшный ветер. В лагере паника: к такой подлости погоды мы не были готовы.
В срочном порядке ищем защиту от дождя, одновременно пытаясь спасти разложенные недавно для просушки вещи, которые, конечно, ничуть не высохли, но никому не хочется, чтоб они намокли заново, на этот раз в пресной воде. В ход идут полиэтиленовые пакеты, которыми накрываем всю кучу вещей. Сами прячемся где придется. Большинство решает уйти под плот, но сквозь щели льются потоки воды. Из редких капель и сильного ветра рождается сильнейший ливень. Таких в России, думаю, практически не бывает. Одежда на нас мокрая, но не хочется стоять под дождем, поэтому Терещенко, Ольга, Анька и я прячемся под последним куском полиэтилена. «Крышу» держим руками, являя собой монумент «Сдающиеся в плен фашисты». Ливень неумолим: целые потоки воды обрушиваются на нас. Остальные, прижавшись друг к другу, стойко лежат под плотом. Через полчаса стихия дает небольшую передышку — дождь переходит на шепот. Мы тут же проводим «летучку».
В обсуждении ситуации участвуют все, но активнее всех Боря, Игорь и я. Часто встревают Надежда и Наталья. Они тоже хотят внести посильную лепту в суперскоростное строительство дома. Надя всякий раз выдает с небольшими паузами с десяток альтернативных вариантов. Каждый из них для нее хорош, пока не поступит от нее же следующее предложение. Наташа очень громко поддерживает почти каждое предложение, настаивая, что теперь-то все решено и всем надо дружно взяться за дело. Как правило, выступления Наташи не остаются без внимания: лавина критики обрушивается как на содержание высказывания, так и на их автора.
Главных спорщиков остается в итоге двое — Игорь и Борис. Первый предлагает ничего не строить, потому что ничего все равно не видно, а с утра начать сооружение «серьезного дома», а не «глупо построенного навеса». При этом Игорь заботится прежде всего об экономии стройматериала, наличие и количество которого вообще неизвестно. Борис утверждает, что в любом случае надо сооружать временный вариант, используя для этого плот, сундуки, полиэтилен. Большинством голосов (семь против одного) решено строить хоть что-то, потому что кожа на пальцах от вечной сырости скукожилась, с волос постоянно капает, а одежда неприятно липнет к телу.
С легкой руки Бориса поднимаем плот на попа под углом сорок пять градусов, а под его край ставим сундук. Тем временем дождь наполняет свои легкие воздухом и с шепота снова переходит на вой. Все пытаются забраться под чахлую конструкцию, предложенную Борисом, но она явно не рассчитана на восьмерых.
Дождь сбавляет обороты, решаю сделать небольшую пристройку к нашему временному убежищу. Ни бревен, ни другого стройматериала поблизости нет, а идти за ними неизвестно куда в глубь зарослей, где все шевелится и дышит, — желания нет. Анька предлагает свою помощь по расширению жилплощади, потому что уместиться всем табором без меня под плотом почти так же трудно, как и со мной.
Помощь принимаю на «ура». Решаем натянуть последний кусок полиэтилена возле плота с тем, чтобы в сидячем положении оставаться в той степени промокнутости, которая уже достигнута. Но тут дождь вновь делает паузу, и, поскольку желание спать после этих веселых стартов пропало, решаю все же пройтись по острову.
Игорь тоже не может унять стремления быть первооткрывателем, и мы, схватив ножи (с ними чувствуешь себя увереннее даже в таких условиях), бредем по пляжу. На полоске песка растет невысокая кокосовая пальма, плоды которой видны даже сейчас. В голову приходит мысль набрать кокосов. Наша реакция на эти плоды, наверное, такая же, как ее показывают во всех пародийных фильмах про Робинзона. Что-то вроде: «О, сказочно вкусный вожделенный плод, который утолит мою жажду вкусным молочком и мой голод — кокосовой мякотью…». Игорь снимает ремень, и мы нападаем на беззащитную пальму. Хорошо, что этого никто не видит. Игорь, обдираясь, молча, лезет по наклонному стволу, используя ремень как хомут. Минут через десять он достигает первых кокосов. Я передаю нож, Игорь начинает нещадно рубить. То и дело на землю с характерным глухим звуком падают тяжелые «мячи» диаметром около тридцати сантиметров. Когда у подножия пальмы образовалась приличная кучка, перетаскиваем добычу в лагерь. Обитатели плота в восторге от самого факта первой удачи, но вкусовые ощущения восторга не вызывают — жидкое содержимое особенно сладким не назовешь, а после пресной мякоти кокоса сразу хочется пить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77