Огромная конструкция трещит от напряжения, держится только на одной веревке. Испещрив пальму порезами, наконец справляюсь с распоркой, и она оседает по пальме до ее изгиба. То, что надо: теперь я защищен от ветра с моря.
Ребята продолжают попытки добыть огонь. Это уже не раз испытанное ощущение, когда безумно хочется тепла или света, но ты не в силах получить желаемого, никогда не забуду. Вот когда понимаешь, что означает слово «НЕВОЗМОЖНО»; когда чувствуешь свое бессилие и злость, а порой и отчаяние. Абсолютно все промокло и отсырело, а для того чтобы разжечь костер, нам позарез нужно что-нибудь относительно сухое, годное на растопку. Обшарив все вокруг, два Сергея приходят к оригинальному решению: они хотят одеколоном смочить клок волос и использовать его в качестве легковозгораемого трута.
Девушки от идеи обезумевших от холода парней приходят в шок. «Мы свои волосы не отдадим», — испуганно заявляют они в один голос. Ребята и не настаивают, они уже смотрят на меня. Я даже не сразу понял, чем вызван их интерес к моей персоне. Прощание с частью шевелюры мне далось значительно легче, чем нашим девушкам, сраженным находчивостью и жестокостью Сергеев. Смочив одеколоном прядь, мы сгрудились вокруг стола под навесом. Бамбуковый футляр со спичками я позавчера отдал Одинцову. Как и все Акулы мужского пола, я точно знаю, что осталось две спички. Если повезет, хватит на все оставшееся время.
Серега лезет в карман за футляром, все молчат в ожидании чуда. Каждое движение Сереги под пристальным наблюдением. Он не торопится. Спешка здесь ни к чему. Он достает бамбуковый тубус, переворачивает его, оттуда сначала выливается вода и лишь затем выпадают две размокшие охотничьи спички. Гробовая тишина сопровождает это действо. В маленькой лужице на руке Одинцова лежит наша надежда на тепло.
Его, понятное дело, никто не ругает. Не потому, что он лидер, а потому, что ссориться в нашем положении — последнее дело. Мы просто разом отворачиваемся от того места, где только что сгрудились. «М-да….» — крякает каждый потихоньку. Лучше подумать о том, как решить проблему. В душе проклинаю себя за то, что отдал ему спички. Раньше они всегда были под моим контролем. Я заворачивал их в две банданы, надевал на них презерватив, паковал в полиэтиленовый пакет и прятал в рюкзак. Халатность Одинца непростительна тем более, что я лишился части волос. Девчонки выглядят просто ужасно. Обе бледные, видимо, температурят. У Аньки к тому же раздулась губа. Сакин тоже болеет, но не признается, чтобы не показать слабости.
— Ночью, похоже, застудил почки, — жалуюсь я.
— Ты почему на плот к нам не перебрался? — Анька подает наконец признаки жизни.
— Я думал, что там места нет.
— Ты что?! Здесь ввосьмером раньше помещались. Лезь к нам.
Без лишних уговоров перебираюсь на более теплый плот. Там также мокро, но не задувает ветер. Видимо, пришел долгожданный сезон штормов. Долгожданный он потому, что мы уже давно предвидели похолодание и ветры с непрекращающимися дождями. Лежим все вместе. Шведская семья, да и только.
Сегодня по расписанию конкурс. Мы надеялись, что он не состоится из-за непогоды, но «боги» непреклонны. Чуть ли не пинками нас выгоняют к лодке. Все мокрые, грязные, больные и злые на все вокруг, но только не на соплеменников. Мы сейчас дружны, как никогда. Интересно, что за конкурс можно провести в таких условиях? В почте говорилось что-то о равновесии…
Ответ не заставляет себя долго ждать. Нам предстоит под дождем стоять в море на пяти жердочках, сдвинутых вместе. Периодически Бодров будет вынимать из них одну за другой. Последний устоявший получит тотем.
Этот конкурс значит для меня так же много, как и предыдущие, и в то же время уже привычного драматизма ситуации я не ощущаю. Конечно, я хочу победить в нем, чтобы продолжить свое независимое шествие к победе. Но если этого не произойдет, я не буду потрясен поражением так сильно, как это могло бы случиться раньше. Да и поражением это вряд ли теперь назовешь. Слишком трудно, а скорее, невозможно пробиться сквозь ряды этого могучего альянса, даже если я выиграю сегодня, завтра… Рано или поздно я проиграю, и судьба моя будет решена.
В морской воде гораздо теплее, чем на суше. Мы это почувствовали, когда вплавь добирались до жердочек. Дождь не прекращается. Как операторы будут снимать нас — непонятно. И не жалко им оборудования. Вскарабкиваемся на доски, стоим. Держаться друг за друга нельзя, значит, нельзя и погреться теплом соседа. Устроившись на досках, как продрогшие воробушки, боремся со сном (ночка еще та была!) и дрожью в теле, которая может стать для кого-то роковой. Самое заветное желание: сбежать на берег, чтобы спрятаться там от дождя и ветра, — но еще больше хочется просто победить. И дело даже не в тотеме.
Пытаемся вести беседу, но, когда начинают постукивать зубы, замолкаем. Одинцов, как всегда, шутит. У него хорошее чувство юмора, может, поэтому люди так тянутся к нему. Но сейчас не лучшее время для шуток. Смеющемуся легче потерять равновесие, а острослова могут обвинить в провокации. Рассмешил же я как-то нечаянно Аню под водой, и чем это закончилось… Без нужды стараемся не двигаться. Проблема еще и в том, что на воде труднее ориентироваться в пространстве. Но пока никто особых трудностей не испытывает, только очень холодно. Все шмыгают носом, сдувают с него капли дождя. Обстановка становится несколько натянутой, но Одинцов неожиданно разряжает ситуацию. «А может, ну его на фиг? Давайте все на берег? Попрыгаем разом в воду, и пусть определяют, кто последний. Не-е-т, я знаю, кто-то обязательно останется!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77