Уже 22 января все вечерние газеты Стокгольма опубликовали сообщение РОСТА о смерти В. И. Ленина и его портреты.
Все газеты Германии посвятили кончине В. И. Ленина передовые, называя его человеком исключительной энергии, огромной силы воли, верным своим убеждениям. «Ленин, — писала „Дойче тагес цайтунг“, — принадлежал к тем колоссальным фигурам человечества, деятельность которых оставляет после себя неизгладимые следы».
Все газеты Англии поместили статьи и биографические очерки о Ленине. «Траур, охвативший Россию, — писала „Дейли геральд“, — это траур не по Председателю Совнаркома, а по Ильичу, другу трудовых масс…»
«Глубоко потрясен непоправимой потерей великого Ленина», — телеграфировал премьер-министр Турции Исмет-паша. Такие же телеграммы послали президенты и премьеры ряда других стран.
Знаменитый немецкий социал-демократ Карл Каутский сказал: «Наши разногласия не должны делать нас слепыми к величию усопшего. Он был колоссальной фигурой, каких мало в мировой истории».
Левый радикал Эдуард Эррио — будущий премьер-министр Франции — заявил: «Нет нужды указывать, как далек я был от ленинского учения, но я всегда восхищался его исключительными дарованиями государственного человека, его решительностью, энергией и действительно энциклопедической образованностью. Я уверен, что если бы он жил, то еще многое сделал бы для своей страны, ибо это был человек, который умел оценивать всякое положение и находить выход из него».
Особенно тяжело переживали смерть великого революционера. коммунисты, члены прогрессивных рабочих организаций и борцы за свободу и независимость народов колоний.
Муниципальный совет Сен-Дени (Франция), руководимый коммунистами, решил установить перед мэрией бюст Ленина и назвать его именем одну из площадей.
Первый конгресс Гоминдана, ведомого в те годы другом Советской России Сунь Ятсеном, узнав о смерти В. И. Ленина, прервал свою работу и объявил трехдневный траур. На митинге, посвященном памяти В. И. Ленина, Сунь Ятсен произнес речь, в которой сказал: «Я хочу идти твоим путем, и хотя мои враги против этого, но мой народ будет меня приветствовать за это. Ты умер, небо не продлило твоей жизни, но в памяти угнетенных народов ты будешь жить веками, великий человек».
«Южная Африка присоединяется к мировой скорби по угасшему вождю», — сообщали из подполья коммунисты далекой земли, терзаемой колонизаторами и расистами.
На другом континенте, Американском, губернатор мексиканского штата Сан-Луи-Потоси Джордж Манрик, председатель объединенного фронта фермеров и рабочих, объявил двухдневный траур. Флаги на правительственных зданиях были приспущены в знак скорби по Ленину.
Лидер социалистов США Ю. Дебс заявил: «Я считаю Ленина выше всех европейских деятелей… В памяти грядущих поколений он останется как величайший государственный человек, как светлая героическая личность, как борец за права и свободу трудящегося народа».
Индокитайский революционер Нгуен Ай Куак — будущий президент Демократической Республики Вьетнам Хо Ши Мин — писал в те дни в «Правде»: «Ленин умер!» Подобно молнии с безоблачного неба пронесется эта весть над плодоносными равнинами Африки и зеленеющими полями Азии… При жизни он был нашим отцом, учителем, товарищем, советчиком. Теперь он — наша путеводная звезда, ведущая к социальной революции».
В Париже, Копенгагене, Праге, Братиславе, Стокгольме, Гаване, Урге и других городах состоялись траурные манифестации. В Христиании и других местах Норвегии в знак скорби по Ленину на пять минут были прекращены работы.
Все прогрессивное человечество склоняло знамена над гробом Владимира Ильича Ленина.
На спинах рыданий и маршей
Утром 22 января академик А. И. Абрикосов забальзамировал тело Владимира Ильича. Предполагалось, что тело надо сохранить несколько дней до похорон, чтобы как можно больше делегаций трудящихся, в том числе и зарубежных, могли проститься с вождем.
В тот же день в Горки прибыли члены Советского правительства и ЦК РКП(б), а также ближайшие друзья Ильича.
В. И. Ленин лежал на втором этаже, в маленькой комнате, где он прожил последние годы. А внизу в большой комната стояла елка в бусах, свечках и ватном инее, которую устроил «этот самый человечный человек» для деревенских ребятишек. Он любил их, маленьких шалунов. Даже когда они, увлеченные играми, начинали особенно шуметь, возиться и кувыркаться на ковре, больной Ильич просил им не мешать.
В глубокой скорби стояла «суровая гвардия ленинской выправки» у гроба вождя. «Вот он! — писал тогда корреспондент „Правды“ М. Кольцов. — Совсем не изменился. Как похож на себя! Лицо спокойно, почти-почти улыбается неповторимой, непередаваемой, понятной лишь видевшим детско-лукавой усмешкой; задорно, совсем по-живому приподнята верхняя губа со щетинкой усов. Словно сам недоумевает над случившимся: Ленин — а не движется, не жестикулирует, не бурлит, не машет рукой, не бегает коротенькими веселыми шажками по косой линии. Ленин — а лежит, безнадежно и прямо, руки по швам, плечи в зеленом френче…»
Всю ночь в доме не спали. «Старики», как называл М. Кольцов приехавших, — начальники больших государственных учреждений, созданных гением Ленина, — понуро сидели на диванчике, кутались в шинели, вспоминали о ленинских шутках, широчайшей жизнерадостности, о «шахматном самолюбии», о коньках, о переписке, о беспредельной товарищеской чуткости…
Еще было темно, а двор запрудили жители окрестных и дальних деревень. Бородатые хлеборобы, украдкой смахивая слезу, становятся в почетный караул у гроба человека, бросившего в Октябре пламенный лозунг «Земля — крестьянам!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69