— И малыш низко наклонился над бумагами, чтобы показать, что он не намерен продолжать разговор.
Пётр сложил разрешение, сунул его в книгу для чтения и вышел из дома тютелек.
Но перед домом он остановился. Здесь стоял большой освещённый павильон с надписью:
школа языков
Как же он не заметил павильона, когда шёл от «Большой Медведицы»?
С двух сторон Школы языков сияли неоновые надписи:
Хотите изучить кошачий язык?
Собачий за две секунды!
Обезьяний язык уже не загадка.
Специальные курсы человеческого языка для животных
И так далее. Объявление предлагало обучение языкам верблюдов (верблюд в цирке, конечно, говорил по-человечьи, иначе Пётр его не понял бы), галок, страусов, слонов, носорогов, пеликанов и разных других зверей и птиц. Под надписью «Собачий за две секунды!» было написано более мелким шрифтом: «Включая диалекты фокстерьеров, спаниелей, такс и сенбернаров».
«Ага, — сказал про себя Пётр, — это может мне пригодиться». И он вошёл в павильон.
За длинным письменным столом, уставленным магнитофонами и граммофонами, заваленными бобинами и пластинками, он увидел вовсе не тютельку — где там! — он увидел пана Bay! Ещё больше удивился Пётр, когда убедился, что Bay дружески улыбается.
— Ну что, ну что? — добросердечно заговорил клоун из цирка, а теперь учитель Школы языков. — Вы не ожидали увидеть меня здесь? А я вас ждал. Потому-то я и сижу здесь, хотя из-за вас теряю единственный за тысячу лет год, когда я не должен работать в цирке.
Пётр хотел повернуться и удрать, но Bay приветливо подал ему руку.
— Вы уже не сердитесь? — поинтересовался мальчик.
— Я? — расхохотался Bay и весело хлопнул ладонью по столу. — Я никогда не сержусь больше шестисот — восьмисот лет. Потом всё проходит. А вы, милый пан Перт, меня просто развлекаете, потому что вам не добраться до трёх бананов, даже если бы вы имели все разрешения и рекомендации Вселенной. Для такого дела удостоверения не достаточно. Вам, может быть, удастся лишь немного позлить мою достойную неприятельницу, но и это само по себе уже стоит усилий. И поэтому я хочу вам помочь.
— Помочь? — недоверчиво отозвался Пётр. — Как?
— Я обучу вас языкам животных.
— Серьёзно? Каким же?
— Всем сразу! Представьте себе, что вам пришлось бы учить отдельно кошачий, китовый, кашалотий, вороний, гиений и ещё не знаю какой язык... Сколько времени понадобилось бы вам на ученье! Сколько километров магнитофонной ленты пришлось бы вам прокрутить! Я вас только немножко усыплю — и за две минуты вы изучите все языки животных.
Bay пристально посмотрел Петру в глаза и начал размахивать руками, как ветряная мельница. Пётр хотел сопротивляться (он всё ещё не очень верил пану Bay: а что, если под дружескими словами скрывается коварство?), но глаза его закрылись, и он уснул. Стоя.
Bay осторожно надел ему на голову странный шарообразный магнитофон, запустил бобины с лентами, после чего послышалось беспорядочное мяуканье, рычание, карканье, визг, хрюканье, лай, мычание, писк, вой и кудахтанье. Когда шум затих, пан Bay снял устройство с головы Петра, разбудил его толчком в спину и снова пожал ему руку:
— Не стоит благодарности, лучше задайте ей как следует!
— Кому? — спросил Пётр.
Но он уже стоял совсем один перед высоким домом тютелек. Ни Bay, ни павильона, ни надписей нигде не было и в помине.
Где же танцовщица?
Мальчик медленно брёл по шумной улице. Мимо него со свистом проехал двухэтажный троллейбус с водителем-верблюдом. Над домами, покачиваясь, плыл жёлтый вагон подвесной дороги. Ещё выше летел стеклянный вертолёт. Из-под земли был слышен гул экспрессов.
Впереди Петра шли две расфранченные кошки — на левой была розовая шляпка с бантиком, правая гордо выступала в белокуром парике. Пётр невольно прислушался к их разговору. Он хотел проверить, действительно ли Bay научил его и кошачьему языку.
— Издано обращение, — грустно говорила кошка в розовой шляпке. — Та из нас, кто в течение недели не выедет в замок Мяу, перестанет считаться кошкой, и с ней будут обращаться, как с собакой.
— Но ведь это невозможно! — удивилась кошка в парике.
— Тем не менее это так! — возразила первая. — Разве вы не читали специальный выпуск «Кошачьей вечерней газеты»?
— А что же произошло?
— Вы совершенно не информированы. Чрезвычайное положение среди кошек объявила принцесса Кисуля, которую искусал фокстерьер Рафф.
— Этот борец с ринга «Бей-бей»?
— Он самый. Кисуля провозгласила кровавую месть всем собакам. Карательные экспедиции будут снаряжаться в замке Мяу.
— Вы поедете в Мяу?
— Знаете, мне не очень хочется. Но мой Мурек меня заставляет.
Навстречу кошкам солидно выступал спаниель. На нём была велюровая шляпа, а в зубах трубка. Увидев молоденьких кошечек, он снял шляпу и пролаял:
— Вы слышали?
— Да, да, — грустно подтвердили кошки.
— Эта ваша Кисуля совсем спятила, — покачал головой спаниель.
Дальше Пётр не слышал, потому что кошки присоединились к спаниелю и перешли на другую сторону.
Его заинтересовало большое кафе, в котором играл обезьяний оркестр. Горилла с дирижёрской палочкой стояла во фраке перед музыкантами, шимпанзе играл на саксофоне, павиан бил в барабан, орангутанг бренчал на контрабасе. На паркете толпились пары. Здесь были люди, а также кошки, собаки, ослы и другие животные.
— Что это играют? — спросил мальчик у официанта.
— Обезьянье мамбо, — лениво ответил официант и важно ушёл с подносом, уставленным стаканами с молоком.
К Петру подскочил сеттер в ослепительно ярком галстуке.
— Прошу прощения, — извинился он и подал Петру листовку. — Я страшно спешу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40