Она жила этажом ниже, и когда лифт открывался на ее этаже, Патти обычно слышала из-за ее двери оживленный разговор. Это всегда напоминало Патти, что в жизни есть добро…Сама она была счастливицей. Сейчас, выходя на солнышко, она опять об этом вспомнила. Ведь ей скорее всего не придется беспокоиться о том, что с ней случится в старости, хотя до старости было еще так далеко, что казалось, она никогда не наступит, У входа переминались в замешательстве две женщины, но Патг" не обратила на них внимания: перед домом находилась автобусная остановка и станция электрички в сторону Нью-Джерси, поэтому кто-нибудь обязательно выглядел заблудившимся. Патти прошла немного по Пятой авеню и свернула на Девятую улицу, размышляя о своей жизни. С тех пор как она бросила работу, ее не покидали тревожные мысли о том, что она собой, собственно, представляет.В последнее время она упорно обдумывала сложившуюся ситуацию: не нужно работать, потому что Диггер богат. Реальность была замечательной, но она никак не могла с этой мыслью смириться. Конечно, Патти могла избежать проблемы, продолжив работать, но тогда столкнулась бы с другой дилеммой, потому что на работе непременно закисла бы. Последний год перед уходом с работы она не могла не видеть правду: съемка документальных лент о рок-звездах — это лишь потворство неоправданному самомнению всех участников проекта, в том числе своему собственному. Чтобы продолжать, пришлось бы сознательно закрывать глаза на сущность процесса, сосредоточиваясь на мелочах и уговаривая себя, что делает дело государственной важности. Все это было для нее неприемлемо, поэтому она и ушла, но одно это не могло сделать ее уважаемым человеком. В конце концов почти все вынуждены трудиться всю жизнь примерно в тех же условиях, ненавидя свою работу, но не имея возможности от нее отказаться. Поэтому Патти не могла не чувствовать себя мошенницей.А поскольку она не работала и позволяла Диггеру ее содержать, ее не покидала тревога, не заслуживает ли она нравственного осуждения как шлюха.С самого детства Патти неосознанно отторгала мысль о «традиционном браке». Ее удивляло, почему остальной мир не клеймит женщину, цинично обменивающую секс, домашний труд, деторождение на кров и еду на столе. Истина заключалась для нее в том, что истинную любовь можно обрести, только если не нуждаешься в финансовой поддержке мужчины. В остальных случаях начинаются компромиссы и уступки, секс с человеком, к которому вас на самом деле не тянет. Можно себя уговорить, что все в порядке, но в действительности, считала Патти, все это было лишь завуалированной формой проституции.И вот она сама превратилась именно в то, что всегда презирала!Шестая авеню кишела людьми. По тротуару брела развинченной походкой стайка прыщавых мальчишек в штанах мешком, спущенных на середину задниц. Старухи катили тележки с покупками, молодая женщина кричала на ходу в сотовый телефон: «Я рада, что ты наконец набрался храбрости все мне сказать. Это три года мешало нашей дружбе…» Перед «Бальдаччи», магазином деликатесов для состоятельных покупателей, где, как шутили Диггер и Патти, все, включая яйца, стоило не меньше шести долларов, сидел молодой бездомный в одеяле, с собачонкой в руках. ; На вид ему было не больше двадцати пяти лет, на бумажке рядом с ним было написано, что он собирает сорок долларов на автобус в Пенсильванию. За год, что Патти и Диггер прожили в этом квартале, он так и не попытался тронуться с места.Сейчас он разговаривал с молодой женщиной, свертывавшей одеяло.— Я на улице с девяносто седьмого года, — гордо говорил он. — Бездомные возвращаются. Скоро сменится мэр, и улицы снова станут наши.Патти удивлялась, как ему удается продержаться: политика мэра заключалась в том, чтобы каждую ночь собирать на улицах бездомных и помещать их в приюты. Некоторые даже утверждали, будто их вывозят в автобусах из города. Она достала из кошелька двадцать долларов и протянула ему. Она делала это почти каждую неделю, поскольку чувствовала себя виноватой. Она знала, что бездомный, возможно, этого не заслуживает, но у нее столько денег, а у него пустые карманы… Он поднял глаза.— Мой ангел-хранитель! Как поживаете?— Хорошо, — ответила Патти. — Иду покупать щенка.На светофоре загорелся зеленый свет. Переходя улицу, Патти думала о том, что способна терпеть себя только благодаря любви — не к самой себе, этой любви у нее было немного, а к Диггеру. Между ними существовало редкое, волшебное чувство под названием «настоящая любовь» — чистая привязанность, позволяющая поверить в слова из обещания при венчании: «В радости и в горе, в богатстве и в бедности, в болезни и здравии…» Настоящая любовь, размышляла Патти, — это противоположность чувству, будто внутри тебя пустота, это ощущение полноты, как после вкуснейшей трапезы…На другой стороне Шестой авеню две крупные чернобровые девушки в темной одежде, в туфлях на толстой подошве (скорее всего студентки Нью-Йоркского университета, подумала Патти) размахивали вешалками для одежды.— Покончить с республиканцами! — кричала одна прохожим. — Голосование за республиканцев — возврат в средневековье!— Долой Буша! — кричала другая.— Эй! — окликнула первая девушка Патти, попытавшуюся про скользнуть мимо. — Вы за республиканцев или за демократов?— А вы как думаете?— Республиканцы хотят отнять у вас право на аборт.— Я не хочу делать аборт.— Вы за женщин или против? — прозвучал суровый вопрос.— За… — пробормотала Патти.У Патти под носом появилась дощечка с листком на зажиме.— Тогда регистрируйтесь как избирательница-демократка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164