На первый взгляд ты вроде бы неглупый человек.
— Как тебя зовут?
Она нерешительно помедлила с ответом.
— Ну ладно. Мне и в самом деле хочется сказать тебе всю правду, и потому я назову тебе свое настоящее имя. Меня зовут Аннет. — Она улыбнулась, но прикрыла зубы рукой. — Да, это верно, что ты подумал. В крови этих несчастных бедняков, моих предков, и в самом деле было что-то креольское.
— Аннет, теперь мне надо лечь спать.
— А кто у тебя дома?
— Никого.
— Тогда можешь позволить себе один маленький великодушный жест?
— Что тебе надо?
— Мне безумно хочется горячего кофе. И я сразу же уйду, клянусь тебе.
— Ты всегда доверяешь вот так — первому встречному?
— Ну же, впусти меня.
Квартира Аликино была на этой же площадке. Они вошли. Аликино включил лампу под оранжевым абажуром.
— Ты знал, что этот цвет делает кожу нежнее? — спросила Аннет. — Смотри, какие мы с тобой красивые.
— Я выбрал его специально, после долгого изучения.
Небольшая гостиная выглядела весьма аккуратной. Стены, казалось, были выложены книгами. Аликино прошел в крохотную кухню.
— Сварить тебе кофе по-неаполитански?
— Конечно. Ты просто сокровище.
Они переговаривались, разделенные тонкой перегородкой между кухней и гостиной.
— А ты, синьор, можешь сказать мне, как тебя зовут?
— Кино.
— Никогда не слышала такого имени. — Она рассмеялась. — Я вспомнила, что говорила моя мать: «Аннет, если принимаешь приглашение незнакомого мужчины, узнай хотя бы, как его зовут». Понимаешь, какая была логика у моей матери?
— Где же ты обычно ночуешь?
— Где придется. Эй, Кино, не уверяй меня, будто в этой чудесной квартирке нет ванной комнаты с душем.
— Дверь рядом.
Наблюдая за кофеваркой, стоящей на газовой плите, Аликино слышал шум воды в душе и счастливые возгласы Аннет. Когда кофе был готов, он выключил газ и поспешил в гостиную. Взяв стопку бумаги, он положил ее на низкий столик, стоявший возле дивана и кресел, и принялся быстро записывать: В доме Маскаро в Риме пьют кофе мокко. Кто его варит? Решить. А душ? Его принимают каждый день. Кто предпочитает принимать ванну?
Аннет вышла в гостиную и увидела, что Аликино что-то пишет.
— Эй, что это ты пишешь?
— Кофе готов. Разлей в чашки и принеси, пожалуйста, сюда.
— Хорошо. Я надеялась, что заслуживаю хотя бы взгляда теперь, когда я такая чистая. Мне кажется, я обновилась.
Аликино поднял глаза. Аннет была в белом халате, голова повязана розовым полотенцем.
— Ты красива. Прекрасно выглядишь.
— Да, вижу, тебе нравится.
Аликино снова взялся за ручку. Девушка прошла в кухню и вернулась оттуда с кофе. Поставила чашки на столик.
— Не хочешь присоединиться?
Аликино выпрямился и отложил бумаги в сторону.
— Извини, но если не запишу сразу же некоторые соображения по мере того, как они приходят в голову, то потом забуду.
— У тебя плохо с памятью? — весело поинтересовалась Аннет.
— Я работаю.
— Не понимаю. Разве ты не сказал, что хочешь спать?
— Самое лучшее было бы, если б я мог одновременно и спать, и работать.
— Ты немного сумасшедший, Кино. Хорошо хоть тихий сумасшедший.
— Аннет, объяснять все слишком долго, и думаю, ты не поняла бы. Могу только сказать, что за очень короткое время я должен придумать себе жизнь.
Огромные глаза девушки округлились.
— А с чего это вдруг тебе понадобилось придумывать себе жизнь?
— Со всеми подробностями, со всеми деталями, даже с самыми незначительными. Жизнь вроде твоей или моей, такую, какой мы живем каждый день, и даже не замечаем, что живем? Понимаешь?
— Ни капельки.
— Это совсем непросто, знаешь? Куда проще придумать смерть.
— Оставь эти разговоры. Мне от них страшно. — Она о чем-то догадалась, и это успокоило ее. — Я поняла. Ты — человек, который пишет. Из тех, что строчат в газетах.
Аликино улыбнулся и сделал отрицательный жест.
— Я работаю с компьютером.
— Ну вот и приехали! — воскликнула Аннет. — Я слышала, теперь даже комиксы делают на этих самых компьютерах. Комиксы — это ведь тоже придуманная жизнь. Правда?
— Давай лучше попьем кофе. Ты говорила, что хочешь погорячее.
Беря чашку, Аннет наклонилась, и халат распахнулся, обнажив одну грудь. Это была небольшая грудь с толстым и очень темным соском. Аннет и не подумала прикрыть ее, а принялась потягивать кофе.
— Нравится кофе?
— М-м, — произнесла Аннет, стараясь заглянуть в глаза Аликино. — А я тебе нравлюсь?
Она еще больше обнажила свои длинные нога. Казалось, они были обтянуты темным шелком.
— У тебя есть все, что нужно, чтобы нравиться мужчине.
Почувствовав себя еще увереннее, Аннет распахнула халат и раздвинула колени. Ей явно доставляло удовольствие демонстрировать свои гениталии, которые были действительно внушительных размеров, — длинная вертикальная щель, розовая, неровная, окруженная густыми, черными до синевы волосами. Аликино с чисто антропологическим, анатомическим интересом, не проявляя никакой другой реакции, смотрел на это большое мохнатое пятно, которое, казалось, широко расползлось, захватив едва ли не все пространство в паху и даже часть живота.
— Спорю, что ты никогда не был близок с цветной женщиной, — засмеялась она.
— Почему ты так думаешь?
— Ты не из тех, кто берет что подвернется. — Она потеребила волосы на лобке. — Ты же видишь, все точно такое, как у других женщин. Я хочу сказать — и у белых.
Аликино согласно кивнул.
— Тогда почему сидишь как истукан? Мне уже очень хочется. Наверное, из-за этого душа.
— Да, наверное, именно из-за душа.
— Я серьезно говорю. Знаешь, часто бывает только холодная вода. Иногда вообще нет душа, и мне так и не удается принять его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63