Так что в руках у Ленни может быть немножко от Джека и немножко от жены кого-нибудь другого, например. А если это только Джек, то весь ли он там уместился или взяли сколько влезло в банку, ведь он был крупный мужик.
Он говорит:
— Не верится, правда? — Потом передает банку мне: давай, мол, твоя очередь, будто мы решили сыграть в какую-то игру. Кто точней угадает вес.
— Тяжелая, — говорю я.
— Насыпано под завязку, — говорит Вик.
Мне бы такую не наполнить, думаю я: не те габариты. Поразмыслив, решаю, что отворачивать крышку не стоит. Я возвращаю контейнер Ленни. Тот — Вику. Вик говорит:
— Куда Берн подевался?
Вик — крепкий, спокойный малый, из тех, на кого можно положиться, кто потирает руки, когда берется за дело. Руки у него всегда чистые. Он глядит на меня, держа банку, как будто только что преподнес мне подарок. Приятно думать, что хоронить тебя будет твой друг. Наверно, и Джеку это было приятно. Приятно знать, что твой дружок и обрядит тебя, и в фоб уложит, и сделает все как надо. Так что хорошо бы помереть раньше Вика.
Наверное, Джеку было приятно и то, что как раз напротив его лавки, «Доддс и сын, свежее мясо», прямо через улицу, находится контора Вика с ее восковыми цветами, и мраморными плитами, и ангелом в окне со склоненной головой: «Таккер и сыновья, похоронные услуги». Приятно и утешительно, да и подходяще в некотором роде: трупы животных с одной стороны, человечьи с другой.
Может, потому-то Джек и не хотел оттуда перебираться.
Рэй
Я сказал Джеку: «Так она никуда и не доехала», а Джек сказал: «Чего, Рэйси? Не расслышал». Он сидел, наклонившись к Винсу.
Дело шло к последним заказам.
Я сказал: «Назвали ее „Карета четвериком“, а она так никуда и не доехала».
«Чего?» — отозвался он.
Мы сидели на табуретах у стойки, обычная позиция. Джек, Ленни, Винс и я. У самого молодого, Винса, был день рождения, сорок лет, так что мы все как следует поддали. А «Карете», если судить по часам, стукнула уже сотня. Я как раз смотрел на медные буквы, идущие полукругом по верху циферблата: «КАРЕТА ЧЕТВЕРИКОМ». И ниже: «Слэттери. 1884». Раньше я и внимания на это не обращал. А Винс уставился на новую барменшу Берни Скиннера — то ли Бренду, то ли Гленду. Вернее, на юбку, в которую она была втиснута — у нее, наверно, и сесть бы не получилось.
Я тоже не то чтобы на одни часы смотрел.
Джек сказал: «Винс, у тебя сейчас глаза лопнут».
«А у нее юбка», — откликнулся Винс.
Джек засмеялся. Видно было, как всем нам хочется снова стать такими, как Винси.
Я уж давненько не слыхал, чтобы Джек болтал с Винсом вот так запросто, по-приятельски. Может, оно и надо было — все ж таки у Винси праздник. Если, конечно, этот праздник был настоящий, потому что в тот же вечер, когда мы пошли отлить, Ленни сказал мне: «Как по-твоему, с чего он решил, что у него день рожденья? Джек-то с Эми ничего про это не знают. Они и метрики его никогда не видали. Моя Джоан думает, что Эми просто так взяла да и выбрала третье марта. Первое апреля лучше бы подошло, ты как считаешь?»
Ленни хлебом не корми, дай съязвить.
Мы стояли у писсуаров, покачиваясь, и я сказал: «Не, я про это как-то не думал. Ни разу за все годы».
«А про свой день рожденья я уж забывать начинаю, — сказал Ленни. — С тех пор как нам всем было по сорок, много воды утекло, верно, Рэй?»
«Порядочно», — сказал я.
«Ладно, чего теперь завидовать этому говнюку», — сказал Ленни. Он застегнулся и побрел прочь, пошатываясь, а я стоял, упершись взглядом в белый фаянс.
***
«Идиотское название для пивной», — сказал я.
«Чего-чего?» — сказал Джек.
«Да „Карета“, „Карета“, — сказал я. — Говорю ж тебе».
«Шутка в духе Рэя», — сказал Винс, глядя на Бренду.
«Если она стоит как вкопанная».
Джек отозвался: «Ну что ж, исправь это дело, Рэйси. Ты у нас спец по лошадиной части. Скажи Берни, чтобы погонял свой четверик».
«Кого я погонял бы, так это ее, — сказал Винс. — Ух, погонял бы».
«Я тебе погонялку оборву, — сказал Джек. — Если Мэнди этого вперед не сделает».
И вовремя он это сказал, потому что не прошло и полминуты, как входит Мэнди собственной персоной — забирать Винса домой. Она сидела у Джека, неподалеку, болтала там с Эми и Джоан. Винси ее не видит — глаза другим заняты, — а мы с Джеком видим, но помалкиваем, и она подходит к Винсу сзади, закрывает ему лицо ладонями и говорит: «Салют, лупоглазый, угадай кто?»
По фигуре ей уже с Брендой не тягаться, но для своих сорока без малого выглядит она неплохо. Взять хотя бы шмотки — красная кожаная куртка поверх чего-то черного, кружевного. Она говорит: «Я за тобой, именинничек», и Винси тянет вниз ее руку, прикидывается, будто хочет укусить. На нем один из его фасонистых галстуков, в синих и желтых молниях, узел распущен. Он покусывает Мэнди за руку, а она снимает другую руку с его лица и шутливо сгребает его за грудки. Потом они поворачиваются к двери, а мы глядим на них, и Ленни говорит: «Экие голубочки», — и упирается языком в уголок рта.
Но не успевают они уйти, как Джек говорит: «А я, значит, не заслужил поцелуя?», и Мэнди отвечает: «Конечно заслужил, Джек», улыбается, и мы все смотрим, как она обнимает Джека за шею, словно бы всерьез, и со смаком чмокает его по очереди в обе щеки, и мы все видим, как сзади появляется рука Джека — похлопать ее по заднице, пока она висит у него на шее. Ручища у него здоровая. Мы все видим, как у Мэнди одна пятка вылезает из туфли. Она небось тоже тяпнула чего-нибудь, пока сидела у Эми. Потом Джек говорит, отпуская ее: «Ну ладно, давай чеши отсюда. И этого клоуна забирай», — и кивает на Винса.
Потом Джек с Винсом смотрят друг на друга, и Джек говорит: «С днем рожденья, сынок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77