— У нас есть специальный сундук, — шепотом объяснил Дэвид.
— Надо будет запомнить, — по-матерински сказала Кристин.
— Обязательно. — Гноссос провел рукой по ее затылку.
Под кофе и танец актрис они достругали деревянных рыбок, нарисовали на голубых телах черные полоски, пропустили в петельки проволоку, согнули аккуратные дуги из бывших вешалок. Скумбрии обрели равновесие, и Гноссос, зажав мобилку в пальцах, взобрался на стремянку, чтобы подвесить игрушку к потолку. Маленькие рыбки ныряли и крутились вокруг большой. Кристин смотрела снизу вверх с сигаретой и чашкой кофе.
— Гноссос, — спросила Ласточка, — а рыбки умеют летать?
— Только специальные, — ответил он, — зато некоторые птицы умеют плавать.
Дэвид встал на стул и толкнул пальцем хвост самой большой скумбрии. Рыба закрутилась, потом замерла и стала поворачиваться обратно.
— Не так уж трудно сменить среду, — сказал он. — Но опасно.
— Ну, папа. — Ласточка нарочито учительским тоном. — Рыбы же не тонут.
— Без воды, — многозначительная пауза, — еще как тонут.
Не настроенный на притчи Гноссос отмахнулся от его многозначительности и здоровенной кнопкой прикрепил к потолку часть композиции. Кроме мобилок еще, например, цапли тоже летают и плавают — и никто не удивляется. Девчонки заверещали от радости.
Но во время короткого затишья Дрозд, улучшив момент, повернулась к Кристин, которая как раз гасила сигарету.
— Вы изучаете социологию, так?
Кристин от неожиданности выронила из вытянутой руки окурок.
— Да.
— И как она вам?
Быстрый взгляд на Гноссоса — за поддержкой.
— Кажется, нормально. То есть, мне нравится. Вы об этом спрашиваете?
— Она хорошо учится, старушка.
— «Фи-Бета-Каппа», — сообщил Дэвид, заталкивая стремянку в кладовку — странно, но это слово он произнес с оттенком сарказма. — Греческая организация.
Дрозд придвинула миску с миндальным печеньем и сняла крышку с блюда, на котором оказался пирог: яблоки в сиропе из орехов и кленового сахара.
— Вы, кажется, говорили, что ваш отец работает в Вашингтоне?
— Он советник, — осторожно ответила Кристин, — Президента.
Чтобы смягчить неловкость, Гноссос добавил:
— Жутко консервативный кошак. Свободное предпринимательство для привилегированных классов, все в таком духе. — Средним пальцем он подцепил капельку бренди.
Дрозд понимающе вздохнула.
— Ну да, так и есть, — подтвердила Кристин. — Воинствующий параноик — почти во всем.
— Верит в негро-еврейский заговор, представляешь, говорит, они хотят свалить республику.
— Он звонил на прошлой неделе специально предупредить.
Актрисы крутили пируэты, парикмахерши закручивали французский локон.
— Еще коньяка? — спросил Дэвид, наконец-то усаживаясь рядом.
Киви, чтобы обратить на себя внимание, встала на голову. Туфелька слетела, а подол платья вывернулся наизнанку.
— Он, конечно, знает Гноссоса? — продолжались лукавые расспросы.
— Господи, что вы. У него будет сердечный приступ от одного имени. Или чесотка с летальным исходом.
Брови Дэвида поползли вверх, он на секунду застыл, потом едва заметно нахмурился. Подлил всем бренди, взял ложечку, ничего не сказал.
— Будете жить около нас, — объявила Крачка; она уселась, скрестив ноги, на полу рядом с ними и взяла на руки маленькую Зарянку.
— Да, да, — подтвердили Киви и Синица, — можно прямо здесь.
— Итак, — спросил наконец Дэвид, — чем ты собираешься заниматься?
— Ты обо мне, старик?
Дэвид серьезно кивнул.
— Не знаю. Исследования. Гранты и стипендии.
— Конкурсы, — сказала Кристин.
— Понятно. И в какой же области?
— Посмотрим. Немного — Расширением Сознания. Галлюциногены, к примеру, почти неизучены. Или вероятностные механизмы, старик, — к ним даже не подступались.
— Пожалуй, да.
— Хотите еще пирог? — предложила Дрозд, поправляя волосы.
— Но почему ты спрашиваешь, старик? В чем дело? — обращаясь к Дэвиду.
— На это можно жить? На галлюцинации?
— В каком смысле? Я не очень понимаю.
— У него хорошие оценки, — сказала Кристин. — Лучше, чем вы думаете.
— В смысле — жить. Кормить семью.
— Старик, кому сейчас хватает на жизнь? Ты серьезно? — Для пущего эффекта он поднял глаза к потолку, но обнаружил там всего лишь мобилку. Зарянка расплакалась. — Здесь спокойно, правда? — продолжал Гноссос. — Маленький удобный микрокосм.
— Тепло и уютно, — процитировала Кристин. Малышка опять заныла и потянулась к матери, та взяла ее на руки. Но девочка не успокоилась, и Дрозд пришлось унести ее из комнаты, пробормотав сквозь натянутую улыбку:
— Извините.
Киви с Малиновкой побежали переодеваться, Ласточка увязалась за ними. Повисла неловкая пауза, которую прервала Крачка — по-взрослому вздохнув, она принялась собирать тарелки и чашки.
— Давай, помогу, — предложила Кристин, и с нагруженными подносами они направились в кухню. Гноссос неуверенно подмигнул, когда она проходила мимо, но Кристин не заметила.
Они с Дэвидом остались вдвоем. Вытянувшись спиной на ворсистом ковре, Гноссос смотрел, как в мягком дрожании весеннего воздуха покачиваются деревянные скумбрии. С отсутствующим видом пересчитал струны на цитре, дульсимере, банджо и гитарах. Из кухни доносилось звяканье посуды, а с верхнего этажа — болтовня девчонок. Солнце садилось, и сквозь открытое окно в комнату пробиралась тишина.
— К чему это говно, Дэвид? Что за намеки?
— А, да, не стоит так серьезно, правда? Педантизм сбивает мне настройку. — Грюн надел очки и теперь смотрел на него поверх оправы. — Этот твой Иммунитет. Интересно, как ты собираешься совмещать Брак и Иммунитет.
— Ну, знаешь, это уже следующий вопрос, будем решать по очереди, чего и тебе советую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97