— Ребекка торопится — она опаздывает на поезд, — вмешался Алекс. Хоуп метнула на него яростный взгляд, но он, как ни в чем не бывало, вышел следом за Ребеккой и тут же просунул голову в дверь:— Восхищаюсь твоей выдержкой. Однако если бы ты решила поговорить с Ребеккой начистоту, то поставила бы себя в очень неловкое положение.Когда он вернулся, Хоуп сидела за столом, меланхолически прихлебывая кофе.— Хорошенькое представление ты устроила! — заметил он. — Скажи на милость, ты бываешь такой злючкой, только когда раздражаешься, или нам довелось лицезреть истинную Хоуп? — Он запихнул в тостер несколько ломтиков хлеба. — Тебе надо поесть.— Я не всегда делаю то, что мне надо.— Это я уже заметил.— А где работает Ребекка?— В Лондоне. Занимается финансами.Можно было раньше догадаться — та самая нервная особа, о которой упоминала Анна. Станешь нервной, если твой возлюбленный цепляется к каждой юбке. Хотя… Хоуп, пожалуй, не заметила в Ребекке особой нервности.— Ну и как, тебе жаль, что она живет так далеко, или, наоборот, тебе это на руку?— Если пытаешься пробудить во мне угрызения совести, то зря стараешься. Когда мы были вместе, ты даже не подозревала о существовании Ребекки.— И хорошо, что не подозревала!— Зато теперь знаешь о ней. — (Под его пристальным взглядом Хоуп покраснела.) — И все равно, будь я сегодня ночью понастойчивее, ты уступила бы мне.— Тебе приснилось, — солгала она. Алекс поймал выскочивший из тостера кусочек хлеба.— В таком случае, может, как-нибудь обсудим это? — Он перехватил ее недоумевающий взгляд. — Сны. Варенье или мед?— Я не хочу есть.— Тогда лучше мед, — бесцеремонно решил он. — Как сказала бы моя мама, вид у тебя неважнецкий.— Ничего подобного, я прекрасно выгляжу.— Согласен. Насколько я понимаю, тебе это ничего не стоит? По-моему, женщины должны были бы возненавидеть тебя, если бы узнали, как мало тебе надо, чтобы оставаться ослепительной. — Он поставил перед ней тарелку, весело блеснув глазами, и у Хоуп заныло под ложечкой. — Хочешь не хочешь — ешь.Она откусила кусочек.— А я думала, твоя мама умерла, — заметила она осторожно.— Умерла! Нет, черт возьми! Просто, когда старик устал от нее, она вернулась к себе в Йоркшир. — Губы у него сжались, а в глазах появилось упрямое выражение.— Но ты остался с отцом.— У него были деньги. Мама решила, что так будет лучше.— Ну и как? — Разлучен с матерью в самом нежном возрасте — как в романе! Ей стало жалко его. Давно прошли те блаженные времена, когда Хоуп полагала, что у всех на свете бывает такое же счастливое и беззаботное детство, как у нее. И вот перед ней очередной пример того, как на самом деле редко выпадает такая удача.— Что толку сейчас говорить об этом? Я предпочитаю задумываться лишь о том, что могу изменить.Да уж, целеустремленности ему не занимать.— А ты с ней видишься?— Реже, чем хотелось бы. Я несколько раз просил ее переехать сюда, но она слишком горда и упряма.— Наверное, она ненавидела твоего отца, — подумала Хоуп вслух.— Собственно говоря, она никогда не переставала его любить. Ты сама знаешь, какими странными бывают отношения между людьми.В голосе у Алекса было столько горечи, что Хоуп поежилась — теперь он стал ей еще дороже.— А с мачехой ты видишься?— С Эвой? — Он усмехнулся, как будто она сказала что-то смешное. — Нет. Последний раз я ее видел, когда выкупал ее долю в компании отца.— А она была очень?..— Противной? Придирчивой? — Он развеселился еще больше, но как-то зло, даже жестоко. — Должен тебя разочаровать — Эва почти не замечала меня, по крайней мере пока я был мальчишкой.— Но сейчас вы подружились?— Нет, никаких родственных связей. Видишь ли, когда я повзрослел — вернее, оказался на пороге юности, — она стала куда больше интересоваться мной.Глаза у Хоуп округлились.— Неужели?..— Эва принадлежит к тем женщинам, кому постоянно нужны доказательства их неотразимости. Лучший способ для этого — кого-нибудь соблазнить.— И она?.. — Смутившись, Хоуп отвернулась — взгляд серых глаз Алекса был слишком откровенным.— Я удержался на краю — с трудом. — Как ни странно, у него в голосе было больше горькой иронии, чем истинной боли. — Она была очень красива, а я тогда не знал толком, кто я — ребенок или мужчина. Мама обо всем догадалась и пригрозила Эве, что пожалуется отцу. Больше у меня с ней не было сложностей.— И твой отец так ни о чем и не узнал? Алекс снова расхохотался.— Он был слишком занят, стараясь ублажить Эву и повлиять на нужных людей. — Алекс помолчал. — Наверное, мне повезло, что отец был увлечен своей второй женой — на меня практически не обращали внимания. Я проработал у отца несколько лет, окончил университет, стал дизайнером, а потом махнул в Италию. Дизайн автомобилей стал моей первой любовью. — Он снова помолчал, глядя на Хоуп. — Слушай, — неожиданно спросил он, — как тебе удалось выжить в вашем гадюшнике?— О чем ты? — растерялась она.— Ты что, всегда распускаешь слюни, когда тебе заливают про чье-то трудное детство? Учти, я знаю, что сочувствуют лишь для того, чтобы потом сыграть на этом!— Ты предлагаешь мне стать такой же беспринципной и толстокожей, как ты?— Я по крайней мере не раскисаю от каждой байки!— То есть ты всегда ждешь, что тебя обманут, — коротко заключила она. — Ну, не знаю… Люди, конечно, не святые, но не верить никому…— То есть святые все же попадаются!— Ты, конечно, можешь смеяться, если хочешь, — Хоуп была уязвлена его насмешливым тоном, — только я знаю, что прежде всего людям надо верить.— Господи, да ты романтик из прошлого века!— А вот и нет!— А вот и да!Они расхохотались одновременно. Хоуп завороженно смотрела, как вокруг глаз Алекса разбежались морщинки, отчего лицо смягчилось и помолодело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43