ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
.. — медленно начала она.
— И я совершенно уверен, сестра показывала этот снимок вашему отцу. И после этого он делает запись, о Вэл не упоминает ни словом, зато записывает в дневник эти имена...
— Но здесь не четыре, а пять имен!
— Правильно. Пятый человек фотографировал.
Какое-то время мы молча смотрели друг на друга. Затем она сказала:
— Давайте прогуляемся по пляжу, мистер Дрискил. Проветримся немного, будем соображать лучше.
— Называйте меня просто по имени. Бен. Она сняла со спинки стула твидовый жакет.
— В таком случае вы будете называть меня просто Габи, договорились?
Я улыбнулся и кивнул.
— Пошли.
Она отворила стеклянную дверь на веранду, в комнату ворвался прохладный ветерок с запахом соли. Она сбросила туфли на высоких каблуках.
По деревянной лестнице мы спустились к полосе плотно утоптанного песка. На берег накатывали ровные невысокие валы, гребни отливали серебром в лунном свете. В отдалении, к востоку, сверкали огоньки Александрии. Мы дошли до места, где песок был влажным, и двинулись вдоль берега. Мы рассказывали о своей личной жизни, я — оработе в адвокатской конторе Нью-Йорка, она — о гибели своего жениха в 1973 году, во время войны с Израилем. Я поведал о своей неудачной попытке прижиться среди иезуитов. Она сказала, что мама у нее умерла рано и воспитывал ее отец. Здесь, в Египте, она знала от силы двух-трех американцев и страшно удивилась, когда я сказал, что до сих пор не знал ни одной девушки-египтянки.
— Кроме Клеопатры, разумеется, — засмеялась она и взяла меня за руку.
Ветер обдавал наши лица солоноватыми брызгами, и вот мы повернули назад, двинулись обратно к дому.
Я спросил, не мог ли Лебек вчера, после встречи со мной, позвонить своему приятелю Рихтеру.
Она снова засмеялась, только на этот раз в смехе чувствовалась горечь.
— Рихтеру? Поверьте, он никогда не был приятелем отца. Скорее его тюремщиком.
— Что сие означает?
— Давайте пройдем в дом, что-то я замерзла. Я сварю кофе, за ним и поговорим о герре Рихтере и семье Лебеков.
Мы устроились в комнате, сплошь завешанной старинными персидскими коврами, заставленной низенькими диванами и пуфиками. Здесь было много цветов в вазах, свет настольных ламп был приглушенным и мягким, и Габриэль принялась рассказывать мне замечательную сказку, историю своей семьи, которую прежде, по ее словам, не рассказывала никому на свете.
Жан-Поль Лебек, отец Ги и Этьена, был по своим взглядам весьма консервативным католиком и сочувствовал нацистскому марионеточному правительству в Виши, во главе которого стоял маршал Петен. Ги стал священником, Этьен работал в галерее отца и стал наследником его семейного бизнеса. Лебек-старший был очень строг с сыновьями, и Этьену ничего не оставалось, как старательно делать вид, что он разделяет политические взгляды отца. В самом начале войны Жан-Поль перенес удар и стал недееспособным, и Этьен, которому тогда было двадцать пять, стал фактическим хозяином галереи. И обнаружил, что его отец все это время действовал подобно неофициальному дипломату, всячески сглаживал отношения между немецким оккупационным режимом и католической Церковью в Париже. Именно тогда Этьен и познакомился с Клаусом Рихтером, занимавшимся примерно тем же делом, что и отец, то есть налаживанием отношений с Церковью. Только со стороны оккупационных войск. Пока все, что говорила Габи, совпадало со сведениями, полученными мною от Рихтера. О Ги Лебеке ей было известно совсем немного, но еще в детстве ей часто говорили, что дядя ее погиб смертью героя во время войны. Вот и все.
Однако, работая вместе с отцом, она из отрывочных его фраз во время приступов депрессии узнала, что Жан-Поль имел дело с ценнейшими произведениями искусства, похищенными нацистами из частных коллекций, принадлежавших в основном богатым евреям. И поскольку здоровье уже не позволяло Жан-Полю вести активную деятельность, он и этот бизнес передал младшему сыну.
— Но зачем он был нужен нацистам? — спросил я. — Ведь они и без него могли забрать все, что хотели.
— Да, — кивнула она, — но не забывайте о Церкви. Церковь тоже хотела заполучить свою долю... в обмен на сотрудничество с нацистами.
— И к чему же сводилось это так называемое сотрудничество?
Она покачала головой.
— Во время войны?... Кто знает.
— Но все остальное, что вы рассказали, как-то подтверждается фактами?
— Рассуждаете, как типичный адвокат! Меня тогда вообще на свете не было. Однако, я уверена, все обстояло именно так. — В голосе ее звучало легкое раздражение. — Это и мучило потом отца все годы... Да, так оно и было.
— И все же, откуда такая уверенность?
— Да из-за того, что случилось потом! Потому что я видела, через что пришлось пройти моему отцу. Я пыталась выбросить все это из головы, но потом пришла ваша сестра, а теперь — вы, и все снова ожило. Я стыжусь того, что делал мой отец...
— Погодите, Габи. Церковь и нацисты сливались в любовном экстазе во время войны, это, конечно, не слишком привлекательное зрелище, но ведь и не бог весть какая новость. Вообще далеко не всеми поступками Церкви во время войны следует гордиться. Однако не стоит так уж упрекать отца. Он попал в эту передрягу не по доброй воле, он был, как мне кажется, лишь промежуточным звеном, посредником, передававшим похищенные нацистами произведения искусства Церкви. Тогда шла война, Габи, не забывайте, как знать, какое на него оказывалось давление... Он был совсем еще молодым человеком и шел по стопам своего отца.
Сам про себя я думал: что же это могло быть? Что удалось обнаружить Вэл? Все это теперь в далеком прошлом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239
— И я совершенно уверен, сестра показывала этот снимок вашему отцу. И после этого он делает запись, о Вэл не упоминает ни словом, зато записывает в дневник эти имена...
— Но здесь не четыре, а пять имен!
— Правильно. Пятый человек фотографировал.
Какое-то время мы молча смотрели друг на друга. Затем она сказала:
— Давайте прогуляемся по пляжу, мистер Дрискил. Проветримся немного, будем соображать лучше.
— Называйте меня просто по имени. Бен. Она сняла со спинки стула твидовый жакет.
— В таком случае вы будете называть меня просто Габи, договорились?
Я улыбнулся и кивнул.
— Пошли.
Она отворила стеклянную дверь на веранду, в комнату ворвался прохладный ветерок с запахом соли. Она сбросила туфли на высоких каблуках.
По деревянной лестнице мы спустились к полосе плотно утоптанного песка. На берег накатывали ровные невысокие валы, гребни отливали серебром в лунном свете. В отдалении, к востоку, сверкали огоньки Александрии. Мы дошли до места, где песок был влажным, и двинулись вдоль берега. Мы рассказывали о своей личной жизни, я — оработе в адвокатской конторе Нью-Йорка, она — о гибели своего жениха в 1973 году, во время войны с Израилем. Я поведал о своей неудачной попытке прижиться среди иезуитов. Она сказала, что мама у нее умерла рано и воспитывал ее отец. Здесь, в Египте, она знала от силы двух-трех американцев и страшно удивилась, когда я сказал, что до сих пор не знал ни одной девушки-египтянки.
— Кроме Клеопатры, разумеется, — засмеялась она и взяла меня за руку.
Ветер обдавал наши лица солоноватыми брызгами, и вот мы повернули назад, двинулись обратно к дому.
Я спросил, не мог ли Лебек вчера, после встречи со мной, позвонить своему приятелю Рихтеру.
Она снова засмеялась, только на этот раз в смехе чувствовалась горечь.
— Рихтеру? Поверьте, он никогда не был приятелем отца. Скорее его тюремщиком.
— Что сие означает?
— Давайте пройдем в дом, что-то я замерзла. Я сварю кофе, за ним и поговорим о герре Рихтере и семье Лебеков.
Мы устроились в комнате, сплошь завешанной старинными персидскими коврами, заставленной низенькими диванами и пуфиками. Здесь было много цветов в вазах, свет настольных ламп был приглушенным и мягким, и Габриэль принялась рассказывать мне замечательную сказку, историю своей семьи, которую прежде, по ее словам, не рассказывала никому на свете.
Жан-Поль Лебек, отец Ги и Этьена, был по своим взглядам весьма консервативным католиком и сочувствовал нацистскому марионеточному правительству в Виши, во главе которого стоял маршал Петен. Ги стал священником, Этьен работал в галерее отца и стал наследником его семейного бизнеса. Лебек-старший был очень строг с сыновьями, и Этьену ничего не оставалось, как старательно делать вид, что он разделяет политические взгляды отца. В самом начале войны Жан-Поль перенес удар и стал недееспособным, и Этьен, которому тогда было двадцать пять, стал фактическим хозяином галереи. И обнаружил, что его отец все это время действовал подобно неофициальному дипломату, всячески сглаживал отношения между немецким оккупационным режимом и католической Церковью в Париже. Именно тогда Этьен и познакомился с Клаусом Рихтером, занимавшимся примерно тем же делом, что и отец, то есть налаживанием отношений с Церковью. Только со стороны оккупационных войск. Пока все, что говорила Габи, совпадало со сведениями, полученными мною от Рихтера. О Ги Лебеке ей было известно совсем немного, но еще в детстве ей часто говорили, что дядя ее погиб смертью героя во время войны. Вот и все.
Однако, работая вместе с отцом, она из отрывочных его фраз во время приступов депрессии узнала, что Жан-Поль имел дело с ценнейшими произведениями искусства, похищенными нацистами из частных коллекций, принадлежавших в основном богатым евреям. И поскольку здоровье уже не позволяло Жан-Полю вести активную деятельность, он и этот бизнес передал младшему сыну.
— Но зачем он был нужен нацистам? — спросил я. — Ведь они и без него могли забрать все, что хотели.
— Да, — кивнула она, — но не забывайте о Церкви. Церковь тоже хотела заполучить свою долю... в обмен на сотрудничество с нацистами.
— И к чему же сводилось это так называемое сотрудничество?
Она покачала головой.
— Во время войны?... Кто знает.
— Но все остальное, что вы рассказали, как-то подтверждается фактами?
— Рассуждаете, как типичный адвокат! Меня тогда вообще на свете не было. Однако, я уверена, все обстояло именно так. — В голосе ее звучало легкое раздражение. — Это и мучило потом отца все годы... Да, так оно и было.
— И все же, откуда такая уверенность?
— Да из-за того, что случилось потом! Потому что я видела, через что пришлось пройти моему отцу. Я пыталась выбросить все это из головы, но потом пришла ваша сестра, а теперь — вы, и все снова ожило. Я стыжусь того, что делал мой отец...
— Погодите, Габи. Церковь и нацисты сливались в любовном экстазе во время войны, это, конечно, не слишком привлекательное зрелище, но ведь и не бог весть какая новость. Вообще далеко не всеми поступками Церкви во время войны следует гордиться. Однако не стоит так уж упрекать отца. Он попал в эту передрягу не по доброй воле, он был, как мне кажется, лишь промежуточным звеном, посредником, передававшим похищенные нацистами произведения искусства Церкви. Тогда шла война, Габи, не забывайте, как знать, какое на него оказывалось давление... Он был совсем еще молодым человеком и шел по стопам своего отца.
Сам про себя я думал: что же это могло быть? Что удалось обнаружить Вэл? Все это теперь в далеком прошлом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239