А можно так поступить с убийством его подружки. Заставить его забыть ее, потом снова пусть переживет ее смерть, и снова, и снова.
Соня остановилась, чуть покачиваясь, как пьяная. Глаза ее встретились с Кончей, которая глядела в ответ, как воробышек на змею.
– Не надо, Соня. Не заставляй меня пытаться тебя убить.
Смех ее был пуст, как высосанная кость.
– Попытаться – это все, что ты можешь. Ты мне не противник, Палмер.
– Я знаю. Мне с тобой не справиться никогда. Но я бы попытался.
Она хмыкнула и подошла ближе, глядя на испуганную девушку, прижимающуюся к Палмеру. Он смотрел ей в лицо, стараясь понять, с кем имеет дело – с Соней или с Другой. Конча тихо стонала и еще сильнее вцеплялась в Палмера.
– А почему именно эта? Что такого особенного в этой самке? – фыркнула Соня.
– Конча нашла меня в джунглях в милях отсюда, голого и больного... Не помню, как я туда попал, но она меня выходила. Она помогла мне добраться домой. И она была здесь, когда мне кто-то был нужен.
– Но она же не такая, как ты!
– Она человек, Соня. Мне нужен человек.
– Ты меня отлично понял! Она не сенситив. Ты никогда не сможешь общаться с ней, как общаешься со мной...
– У нас этого больше нет, Соня, и ты это знаешь не хуже меня. Ты закрыла себя от меня в тот момент, когда попала в Новый Орлеан. Я пытался до тебя дотянуться – понять, через что ты там проходишь, но бесполезно. Будто ты не будешь довольна, пока не сделаешь меня таким же несчастным, как ты!
– Палмер... Билл, ты не понимаешь! Я не хотела, чтобы ты пострадал, вот и все. Я не хотела, чтобы ты видел меня чудовищем...
– Малость уже поздно для этого, как ты думаешь?
– Не делай этого, Билл. Не заставляй меня умолять. Ты мне нужен.
– Я тебе не нужен. Тебе никто не нужен.
– Это неправда!
– Ты так думаешь? Соня, если я останусь с тобой, я погублю свою душу. Превращусь в подобие моргановских ренфилдов. Ты этого для меня хочешь? Этого?
Да не отвечай ты этому фраеру, просто полезь ему в голову и выдерни волю из гнезда, - прошипела Другая. – Кстати, мне понравилось насчет убить его подружку, заставить его забыть ее, а потом запускать эту картинку снова, когда ты захочешь посмеяться. Неплохо. Совсем неплохо. Ты начинаешь разбираться в деле, подруга.
Соня сжала кулаки и уставилась на ботинки.
– Нет. Нет, конечно.
Другая зашипела, плюясь ругательствами, которые никто больше не слышал.
– Тогда верни мне свободу.
Она вздернула голову, лунный свет блеснул на зеркалах очков.
– Я ее не отбирала, она всегда с тобой!
– Правда?
Соня открыла рот, чтобы ответить, но вместо этого повернулась спиной к Палмеру и его любовнице.
– Иди.
Голос был напряжен и резок, будто горло передавило гарротой рояльной струны. Слышно было, как Палмер переступил с ноги на ногу, решая, остаться или бежать.
– Соня... – Неуверенность слышалась в его голосе.
– Иди, я сказала! Пока я не передумала.
Палмер схватил Кончу за руку и бросился из развалин в джунгли. Перед тем как скрыться в темноте, он обернулся и последний раз обратился к ней разумом.
(Я тебя действительно любил.)
И исчез.
Соня запрокинула голову и завизжала, как загнанный в угол ягуар. Выкрикивая ругательства, она пинала и разбрасывала древние камни, разбивала фризы с изображением правления царей майя, умерших тысячу лет назад. С воем, от которого горло раздулось, как у бычьей обезьяны, она била плечом в стену, пока кладка не поддалась и не рухнула клубом желтовато-белой пыли.
Соня осталась стоять посреди произведенного ею разрушения, дрожа, как запаленный жеребец, в лицо и одежду въелась пыль веков.
«И я тебя любила», – подумала она.
Но некому было это услышать.
* * *
Вернувшись домой, Соня была слишком усталой, чтобы ненавидеть или хотя бы себя жалеть. Дом был до боли пуст. Лит исчезла, а теперь не стало и Палмера. За несколько дней построенное Соней гнездо для семьи обратилось в гробницу.
На кухонном столе, на куче писем, лежала, лишенная черт, черная маска из папье-маше. Соня подняла ее, и на пол из кучи соскользнул толстый конверт. Подняв его, Соня заметила, что он адресован Соне Блу. Это ее заинтересовало.
В конверте были вырезки из газет Нью-Йорка и Триборо. Самой старой было полгода, последней – недели две. Почти все это были краткие сообщения о гибели неизвестных проституток, и ни одна колонка не была длиннее дюйма. Разложив вырезки на столе, Соня немедленно обнаружила, что в них общего. «Убитая была одета в черную кожаную куртку и темные зеркальные очки».
Соня заглянула в конверт – нет ли там письма. Нет. Штемпель сообщил, что конверт послан из Нью-Йорка, из Куперовского почтового отделения. Вест-Виллидж. Включилась передача, завертелись колеса в голове.
Пусть Лит и Палмер ушли из ее жизни.
Но остался Морган.
10
Лондон, Англия
Мэвис Бэннистер была уборщицей. Ну, в наши дни для этой должности тоже придумано название – «технический работник». Вроде как женский сортир называют «комната отдыха для дам». А в сущности, работа Мэвис состояла в отскребании сортиров в здании «Фаркер и сыновья» – одного из самых престижных универмагов Лондона. Фирма начинала с обслуживания богатой публики больше ста лет назад. Среди клиентов числились рок-музыканты и кинозвезды, не говоря уже о биржевиках и членах парламента. Но если бы кто-то поинтересовался мнением Мэвис, она бы сообщила, что богатые и знаменитые ведут себя в уборных в точности как hoi polloi. Вас бы удивило, сколько из них не считают нужным спускать воду.
Но все-таки мыть сортиры для суперпривилегированного народа – в этом есть свои определенные выгоды. Как в тот раз, когда Мэвис нашла пару перчаток с норковой подкладкой рядом с умывальником.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66