Женщина повела руками, и холст смирительной рубашки, единственной одежды Ван Зуокая с 1979 года, разъехался, как мокрая промокашка. Наконец свободный, член Ван Зуокая поднялся приветствовать свою освободительницу. Скромно улыбаясь, женщина влезла на кровать и оседлала старого оракула.
Эту ночную встречу Ван Зуокай предвидел еще тогда, когда говорил перед Мао об американском президенте и о том, что госпожа Мао – кицунэ . Он знал, что Мао отправит его в сумасшедший дом, но это был единственный способ пережить грядущие годы смуты, культурной революции, банды четырех и площади Тяньаньмэнь. Единственный способ дожить до прибытия этой светящейся женщины, которая сделает его отцом нового и чудесного племени.
Это не заняло много времени. Все планы, ожидания – разом очень быстро кончились. Не успела небесная любовница встать с него, как что-то сложилось в груди Ван Зуокая. Произошло все так мгновенно – сначала соитие, теперь смерть. И еще шевелилось его семя в ее чреве, когда жизнь Ван Зуокая приблизилась к концу. Конечно, и это он тоже предвидел заранее.

Часть II
Когда умирают мертвые
Смерть – не худшее из зол. Гораздо хуже хотеть умереть – и не мочь умереть.
Софокл. Электра
И покорилась наконец Горячка, чье имя – жизнь.
Эдгар Аллан По. К Энни
11
Выйдя из лимузина перед «Челси-отелем», Соня первым делом увидела бродягу, который мочился в подворотне. Улыбнувшись, она бросила водителю лишнюю двадцатку.
Нью-Йорк, черт его дери!
Машина влилась в поток, а Соня вскинула на плечо свой единственный багаж – черную нейлоновую дорожную сумку – и направилась к входу в отель, на случай, если за ней наблюдают. Она вошла через вращающуюся дверь и тут же вышла, только волосы у нее стали на дюйм длиннее и медового цвета.
Гнездо у нее было в Трибеке, рукой подать от Сити-холла. Существовала пара холдинговых компаний и агентств недвижимости, собиравших арендную плату и управлявших зданием, но фактически оно принадлежало Соне. Она его купила несколько лет назад на доходы от имения Жилярди.
Соня нырнула в сабвей на Восьмой авеню, переключив зрение в спектр Притворщиков, выискивая среди толпы пассажиров не людей. В любом большом городе полно теневых рас, скрывающихся среди обыкновенных двуногих существ без перьев, и Нью-Йорк в этом смысле уж точно не исключение.
Было половина шестого, разгар часа пик, и платформа кишела Притворщиками дюжины разных культур, каждая из которых последовала в Новый Свет за своей традиционной дичью в поисках лучшей жизни. Нага, принявшая образ старого пакистанского джентльмена, раздула змеиный капюшон в ритуальном предупреждении и вернулась к своей газете. Гаруда под личиной мойщика посуды из дешевой забегаловки нервно клацала клювом, щелкая семечки. Они с нагой то и дело переглядывались. Вообще их виды враждовали издавна, но поддерживать иллюзию человеческого облика – да еще не пропустить поезд, – такая работа требовала мирного сосуществования. В данный хотя бы момент.
Огр с деформированными конечностями, прикидываясь инвалидом, притулился к опорному столбу. Суккуб, одетый в тело молодой женщины, соблазнительно улыбался старику в дождевике и с кейсом, а старик искал в карманах зажигалку, чтобы поднести к сигарете. Вряд ли он видел единственный циклопический глаз суккуба или гриву живых извивающихся червей вместо волос.
Налетающий запах озона и грязи сообщил о прибытии поезда. Завизжали тормоза, открылись двери. Войдя в вагон, Соня обнаружила варгра, одетого банкиром, и приземистого голема с глиняными глазами, сопровождавшего невероятно старого хасида, у которого Соня при беглом сканировании заметила целое состояние в бриллиантах.
Она доехала до Всемирного торгового центра и там вышла наверх. Первое, что увидела Соня, выйдя из мегалита стекла и стали, была церковь семнадцатого столетия на той стороне улицы. Пока она ехала в подземке, закат сменился сумерками, и – как ни странно это было в городском ландшафте – между покосившимися надгробиями плясали отдельные светлячки.
Гнездо Сони находилось на Чамберс-стрит, рядом с Западным Бродвеем. Шестиэтажное здание ничем не отличалось от своих соседей. На первых трех этажах располагались организации – школа карате, фотостудия, бухгалтерская фирма, а два верхних этажа стояли пустые.
Было уже за шесть вечера, и все конторы закрылись. Доска с кнопками в старом лифте с откидной дверцей была будто снята со старомодного океанского лайнера. Соня остановила кабину на пятом этаже и откатила дверь, чтобы отпереть внешний барьер. Сама себе напомнила о западне, которую поставила для защиты.
Барьер откатился с ржавым скрипом, и Соня закрыла глаза и сморщилась, но ничего не случилось. Она вышла в фойе. Двустволка и заряженный арбалет (к спусковым крючкам привязаны лески с противовесами) смотрели в лифт.
Открыв дверь на пятый чердачный этаж, Соня оказалась в полной темноте. Это было ей не важно, она могла бы читать газету в самой глубокой яме Карлсбадской пещеры, не напрягая зрения. На чердаке пахло пылью, как часто бывает в запертых нежилых комнатах. На самом деле гнездо у Сони располагалось на шестом этаже, а на пятом не было ничего, кроме ловушек. Соня предпочитала оставить как можно больше места между собой и теми, кто может ее искать.
Первое, что она заставила сделать ремонтников, когда купила это здание десять лет назад, – переделать внутренние лестницы. Исходные лестницы были заложены и построена новая, которая вела на крышу в обход пятого и шестого этажей, гарантируя Соне уединение. Но здесь все-таки Нью-Йорк, поэтому для страховки Соня ставила ловушки и на своей лестнице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66