Изображение, видимо, было более-менее стилизованным представлением самого замечательного инженерного достижения того периода.
— Вы взяли детали отсюда!
— Именно! Мы знали, что они работали на ископаемом топливе. Может быть, на дровах — при необходимости, но скорее всего на угле. Ну разве не здорово?!
В гравюре чувствовались тайна и очарование минувших лет.
Спингарн был почти восхищен ею. Марвелл прикоснулся к струне, которая зазвенела в нем еще в капсуле тайм-аута. Он знал, что был почти одержим тонкостями механики Игр, и неожиданно обнаружил в себе забытое мастерство. Годы обучения вернулись в его тело, и, как в капсуле, он превратился в неподвижную фигуру, которая лишь безучастно контролировала человека, называвшего себя Спингарном.
Марвелл начал говорить о функциях вероятностей и обычаях Механической Династии двадцатого века, но Спингарн не слушал. Он был зачарован личной сопричастностью к истории.
Очевидно, это был обрывок старинной рекламы, предшественника настойчивых умственных излучателей, оповещавших население Галактики о том, что происходит в Сценах.
Хрупкому материалу удалось пережить уничтожение поверхности планеты. Каким образом?
Марвелл вернул его в настоящее.
— Ну? Разве не ясно? Смотри — «Бамперные автомобили Баркера — наивысшее наслаждение! Бампером по соседу! Часы веселья!».
— И компьютер показывает, что они использовали такие механизмы?
— Именно! Машины па картинке не похожи на машину, которую вручили Альберту Джорджу Россу, но, возможно, это вольность художника!
— И у тебя машины врезаются друг в друга?
— Именно! Нам пришлось приделать пару небольших силовых щитов, чтобы предохранить их от чрезмерных повреждений, но я не думаю, что мы допустили слишком большую вольность на стадии экспериментирования. Нужно узнать, как быстро они могут столкнуться. Затем мы постепенно уберем силовые щиты.
— Значит, все, что у вас есть, — гравюра и кусок бумаги?
— Скажи, где можно достать другие документы того периода?
— Ты ошибаешься.
— Возможно, но разве они не великолепны?
— Ты используешь их в Сценах Ранней Ядерной Эпохи?
— Они — последнее, что осталось разработать.
— Так не пойдет.
— Смотри!
Марвелл выкрикнул команду, и две чудовищные машины пробудились к жизни.
Пилоты надели индивидуальные защитные костюмы. Машины находились примерно в трехстах метрах от людей, их блестящие металлические бока дрожали под ударами яростно колотящихся паровых машин. И.) медных труб с ревом извергался густой черный дым, разбрасывая снопы искр. Прицепы, полные блестящего угля, двигались рывками вслед за тянущими их машинами. Сорока-пятидесятитонная масса металла ползла по дороге, колеса прорывали в грунте глубокие колеи.
— Нет, не то, — сказал Спингарн.
— Мы перерыли всю Землю!
— Все было совсем не так, — повторил Спингарн, когда водители взглянули на Марвелла.
— Я запускал машины на самой Земле, чтобы узнать правильное соотношение массы и веса! — возразил Марвелл.
— Это безумие!
— Вперед! — проревел Марвелл. — Быстрее! Водителям нравилась их роль.
— Рекламные сети оторвут у нас их с руками! — ревел Марвелл. — Смотри!
Машины издавали такой назойливый шум и механический грохот, что Спингарну пришлось спрятаться за защитный экран Марвелла. Чудовищные механизмы летели вперед, с трудом выбираясь на дорогу. Оба водителя-испытателя сконцентрировали внимание па прицепах, виляющих из стороны в сторону. Они напоминали каких-нибудь низших демонов, распоряжающихся громом и молнией. Облако густого жирного дыма окутало огромную декорацию. Куски угля падали сверкающим потоком по гладкому белому желобу и размалывались в блестящую угольную пыль, пока огромные колеса снова и снова врезались в поверхность, покрытую колеями. Умственные излучатели надрывались: «Бампером по соседу! Часы веселья! Бампером по соседу! Часы веселья!».
— Разве не великолепно?!
— Но не правильно.
— Гляди — они теряют управление — сейчас будет крушение!
Водители больше не могли сдержать безумный танец. Огромные машины сближались на бешеной скорости, пока водители пытались справиться с управлением. Затем Спингарн увидел, как два водителя обменялись своего рода приветствиями. Мрачный обмен кивками; легкая улыбка, а затем — покорность судьбе и надежда на то, что спасательные системы в порядке.
Машины встретились на скорости выше семисот километров в час. Металл расплавился. Котлы взорвались, распустившись цветами белого пара и красного пламени.
— Значит, я не прав! — признал Марвелл. — Значит, все было не так… но разве они не великолепны?
Один водитель, пошатываясь, выбрался из обломков. Спасательная команда, уже поборовшая огонь, раскапывала груду искореженного металла. Уцелевший водитель взглянул на обломки и, содрогнувшись, отвернулся. Марвелл глядел, как он уходит. Затем повернулся к Спингарну:
— Они нравятся мне, нравятся Директору, компьютеры говорят, что функция вероятности имеет высокое значение, а ты твердишь, что все неверно!
Спингарн ожидал внезапного появления уверенности в своей правоте, что позволило бы ему заявить: «Вот! Вот что неверно — попробуй сделать вот так…» — но напрасно.
Он точно знал, что Марвелл не прав, но в чем именно — не имел никакого понятия.
— Я думаю, вы перепутали две функции, — начал Спингарн, — транспортную и скоростную.
— Я рассчитывал на тебя. Когда услышал, что ты покинул свои апартаменты… Этель, наверное, проболталась. что тебя отправят обратно?
— Да.
— Всегда спутает все карты, негодница!
— Ну и что?
— Когда я услышал, что ты опять попытался удрать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62