ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Уже теперь его жизнь в Агондоне казалась ему нереальной. Он пытался вспоминать о Пелле, о Бергроуве, о Чоки и Джели, но все эти образы меркли и сливались перед яркостью того ужаса, который испытал Джем, глядя на происходящее в подземном святилище. С грустью вспоминал Джем погибшего Пелла, но теперь все, кого он знал в Агондоне, казались ему погибшими.
Кроме его опекуна. Кем же он был, этот опекун? И где Раджал?
Джему вдруг стало ужасно одиноко.
Карета остановилась у скромного постоялого двора, темневшего на фоне бескрайних снегов. Джем расплатился с возницей. В кармане плаща он обнаружил несколько монет. Возница даже с облучка не слез. Он смотрел в небо. Джем тоже взглянул на небо. Вечерело. Явно мог пойти снег. Но возница поехал дальше. Джем не слишком уверенно зашагал к гостинице. У него мелькнула мысль: «Я пересек границу». Он находился в другой стране. Как это казалось странно!
Джем вошел в вестибюль. Тут никого не было, кроме мужчины в ливрее, который сидел у камина. Он сидел спиной к Джему и не сразу обернулся. Джем засмотрелся на огонь, потом перевел взгляд на окна, за которыми простирались белые поля. Грудь его царапнул чехольчик с кристаллом Короса.
Джем кашлянул. Сидевший у камина, однако, оказался не служащим гостиницы.
— Я — твой паж. Я ожидаю своего господина.
И Джем, забыв обо всем, бросился в объятия Раджала и разрыдался.
Часть четвертая
НИ С МЕСТА!
ГЛАВА 50
ДВА ПИСЬМА
Мой дорогой пасынок!
С тяжелым сердцем (о, сколь тяжелым!) твоя любящая мачеха берется за перо. Подумать только — в своей женской простоте я надеялась, что буду писать тебе обо всяких мелочах и глупостях, о невинных радостях домашнего очага, дабы мой благородный Полтисс, храбро сражающийся на защите нашего королевства, улыбнулся бы и вспомнил о слабых женщинах, которые, не будь на свете таких отважных и сильных мужей, давно бы зачахли, словно лозы без полива. Но теперь (о жестокая судьба) какие же чувства испытаешь ты, когда я поведаю тебе о трагедии, которая постигла наше маленькое семейство? Ибо, увы (мужайся, дорогой мой Полтисс), мой скорбный долг состоит в том, чтобы поведать тебе о том, что благородное, широчайшее сердце, которое тревожным набатом откликалось на беды нашей страны, но при том не было чуждо семейных бед и радостей, — это сердце не бьется долее. О да, да, мой дорогой Полтисс, жена, которая пишет эти строки, уж не жена более, она потеряла своего супруга, а тот сын, который, роняя слезы, читает это скорбное послание, потерял своего отца.
О сын мой! Я называю тебя сыном, ибо люблю тебя так, словно ты явился на свет из моего чрева. О сын мой, чем нам утешиться? Как нам не пасть ниц и не рыдать безутешно от такой потери? Я — слабая женщина, но я верю в тебя и знаю, горе не сломает тебя, настоящего мужчину. Наша общая вера укрепит тебя.
С любовью к господу Агонису, навсегда остаюсь твоя мать
УМБЕККА.
P. S.
Мой дорогой сын. Я понимаю, то, о чем я еще хочу тебе сообщить, может показаться тебе недостойным внимания на фоне постигшего нас несчастья. Однако я надеюсь, что это известие хоть немного утешит тебя. Дело вот в чем: за несколько дней до того, как мой возлюбленный супруг и твой отец покинул нас, его императорское величество через посредство своего высокопоставленного чиновника, лорда Маргрейва, счел нужным вознаградить этого лучшего из подданных даром, который тот давно заслужил. Безусловно, мирские титулы и звания мало что значат для верных и смиренных агонистов, какими являемся мы с тобой. И все же, дорогой сын, мы с тобой хотя бы можем немного порадоваться тому, что благороднейший из героев Эджландии войдет во врата Царства Небытия одаренный титулом, который заслужил своей беспримерной и добродетельной жизнью: лорд Вильдроп (а это значит — виконт, никак не меньше!).
С. Е. И. А. В.
Служба Его Императорского Агонистского Величества
От кого: Его превосходительства, досточтимого Оливиана Тарли Вильдропа, главнокомандующего и губернатора девятой провинции (Тарнские долины), назначенного его императорским агонистским величеством Эджардом Синим.
Кому: Полтиссу Вильдропу, капитану 5-й роты тарнских фузилеров (согласно приказу находящейся в Зензане).
Записано под диктовку сегодня, первого ихиоса, года девятьсот девяносто девятого до Эпохи Искупления, Эбенезером Салгвином Вормвудом, государственным нотариусом.
Дорогой и любимый сын!
С болью, ибо я уверен, что дни мои в Царстве Бытия сочтены, твой отец диктует эти слова. Теперь, читая их, ты поймешь, сын мой, что страхи твоего отца были не напрасны. Твой любящий отец, наконец, ушел в Царство Небытия, а быть может, и перешел в Вечность, но это ведомо одному только богу Агонису. И все же, сын мой, перед кончиной своей я могу сказать тебе: если мне суждено оказаться в Царстве Небытия вместе с Сассорохом и всеми порождениями Зла, я не сочту это слишком суровым наказанием, и все же я очень надеюсь на то, что покаяние, переполняющее мое сердце, заставит господа Агониса смилостивиться надо мной, хотя я этого и не достоин. Да, сын мой, в последние дни моей жизни я воочию увидел все ошибки, какие совершил в жизни. Мое жестокое сердце смягчилось, и теперь я ясно вижу свои грехи, и стыжусь их, и сожалею о них. У моего покаяния пять причин, кои я склонен считать благодатями. Первая из них — это величайший литературный гений, когда-либо рождавшийся в нашем королевстве, гений женского пола, несравненная мисс Р. Вторая — религиозное учение, которое я впитал, словно молоко матери, в последние годы своей жизни от моего верного капеллана. Третья — это любовь, которая на склоне лет моих привела к женитьбе на твоей мачехе, Умбекке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200
Кроме его опекуна. Кем же он был, этот опекун? И где Раджал?
Джему вдруг стало ужасно одиноко.
Карета остановилась у скромного постоялого двора, темневшего на фоне бескрайних снегов. Джем расплатился с возницей. В кармане плаща он обнаружил несколько монет. Возница даже с облучка не слез. Он смотрел в небо. Джем тоже взглянул на небо. Вечерело. Явно мог пойти снег. Но возница поехал дальше. Джем не слишком уверенно зашагал к гостинице. У него мелькнула мысль: «Я пересек границу». Он находился в другой стране. Как это казалось странно!
Джем вошел в вестибюль. Тут никого не было, кроме мужчины в ливрее, который сидел у камина. Он сидел спиной к Джему и не сразу обернулся. Джем засмотрелся на огонь, потом перевел взгляд на окна, за которыми простирались белые поля. Грудь его царапнул чехольчик с кристаллом Короса.
Джем кашлянул. Сидевший у камина, однако, оказался не служащим гостиницы.
— Я — твой паж. Я ожидаю своего господина.
И Джем, забыв обо всем, бросился в объятия Раджала и разрыдался.
Часть четвертая
НИ С МЕСТА!
ГЛАВА 50
ДВА ПИСЬМА
Мой дорогой пасынок!
С тяжелым сердцем (о, сколь тяжелым!) твоя любящая мачеха берется за перо. Подумать только — в своей женской простоте я надеялась, что буду писать тебе обо всяких мелочах и глупостях, о невинных радостях домашнего очага, дабы мой благородный Полтисс, храбро сражающийся на защите нашего королевства, улыбнулся бы и вспомнил о слабых женщинах, которые, не будь на свете таких отважных и сильных мужей, давно бы зачахли, словно лозы без полива. Но теперь (о жестокая судьба) какие же чувства испытаешь ты, когда я поведаю тебе о трагедии, которая постигла наше маленькое семейство? Ибо, увы (мужайся, дорогой мой Полтисс), мой скорбный долг состоит в том, чтобы поведать тебе о том, что благородное, широчайшее сердце, которое тревожным набатом откликалось на беды нашей страны, но при том не было чуждо семейных бед и радостей, — это сердце не бьется долее. О да, да, мой дорогой Полтисс, жена, которая пишет эти строки, уж не жена более, она потеряла своего супруга, а тот сын, который, роняя слезы, читает это скорбное послание, потерял своего отца.
О сын мой! Я называю тебя сыном, ибо люблю тебя так, словно ты явился на свет из моего чрева. О сын мой, чем нам утешиться? Как нам не пасть ниц и не рыдать безутешно от такой потери? Я — слабая женщина, но я верю в тебя и знаю, горе не сломает тебя, настоящего мужчину. Наша общая вера укрепит тебя.
С любовью к господу Агонису, навсегда остаюсь твоя мать
УМБЕККА.
P. S.
Мой дорогой сын. Я понимаю, то, о чем я еще хочу тебе сообщить, может показаться тебе недостойным внимания на фоне постигшего нас несчастья. Однако я надеюсь, что это известие хоть немного утешит тебя. Дело вот в чем: за несколько дней до того, как мой возлюбленный супруг и твой отец покинул нас, его императорское величество через посредство своего высокопоставленного чиновника, лорда Маргрейва, счел нужным вознаградить этого лучшего из подданных даром, который тот давно заслужил. Безусловно, мирские титулы и звания мало что значат для верных и смиренных агонистов, какими являемся мы с тобой. И все же, дорогой сын, мы с тобой хотя бы можем немного порадоваться тому, что благороднейший из героев Эджландии войдет во врата Царства Небытия одаренный титулом, который заслужил своей беспримерной и добродетельной жизнью: лорд Вильдроп (а это значит — виконт, никак не меньше!).
С. Е. И. А. В.
Служба Его Императорского Агонистского Величества
От кого: Его превосходительства, досточтимого Оливиана Тарли Вильдропа, главнокомандующего и губернатора девятой провинции (Тарнские долины), назначенного его императорским агонистским величеством Эджардом Синим.
Кому: Полтиссу Вильдропу, капитану 5-й роты тарнских фузилеров (согласно приказу находящейся в Зензане).
Записано под диктовку сегодня, первого ихиоса, года девятьсот девяносто девятого до Эпохи Искупления, Эбенезером Салгвином Вормвудом, государственным нотариусом.
Дорогой и любимый сын!
С болью, ибо я уверен, что дни мои в Царстве Бытия сочтены, твой отец диктует эти слова. Теперь, читая их, ты поймешь, сын мой, что страхи твоего отца были не напрасны. Твой любящий отец, наконец, ушел в Царство Небытия, а быть может, и перешел в Вечность, но это ведомо одному только богу Агонису. И все же, сын мой, перед кончиной своей я могу сказать тебе: если мне суждено оказаться в Царстве Небытия вместе с Сассорохом и всеми порождениями Зла, я не сочту это слишком суровым наказанием, и все же я очень надеюсь на то, что покаяние, переполняющее мое сердце, заставит господа Агониса смилостивиться надо мной, хотя я этого и не достоин. Да, сын мой, в последние дни моей жизни я воочию увидел все ошибки, какие совершил в жизни. Мое жестокое сердце смягчилось, и теперь я ясно вижу свои грехи, и стыжусь их, и сожалею о них. У моего покаяния пять причин, кои я склонен считать благодатями. Первая из них — это величайший литературный гений, когда-либо рождавшийся в нашем королевстве, гений женского пола, несравненная мисс Р. Вторая — религиозное учение, которое я впитал, словно молоко матери, в последние годы своей жизни от моего верного капеллана. Третья — это любовь, которая на склоне лет моих привела к женитьбе на твоей мачехе, Умбекке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200