— Она вздохнула и покачала головой. — В любом случае, если шотландские братья-масоны решили так почтить его… ну, я была бы горда быть маленькой частью этого, просто свидетелем. Я знаю, что, не будучи масоном, не могу участвовать в Шествии.
Адам медленно позволил себе улыбнуться; все сомнения на ее счет растаяли.
— Это касается нас обоих, — тихо сказал он. — Но если вы действительно хотите поехать и храбро перенести, несомненно, холодный и тоскливый вечер — а это только поездка туда и обратно! — то я был бы весьма благодарен за компанию. — Он криво усмехнулся. — На самом деле там в гостинице на городской площади вполне приличный ресторан. Если хотите, потом мы можем пообедать там… и вы все равно можете потом выбрать место встречи для более веселого обеда в честь вашего имени.
Тут она улыбнулась, явно повеселев, чего он и добивался, потом снова глянула на часы, покачала головой и допила чай.
— Я должна идти, — сказала она, вставая. — Возможно, когда я вернусь, пострадавшие будут навалены в коридорах в три ряда. Мне бы хотелось, чтобы хоть разок сочельник был по-настоящему тихой ночью, святой ночью. Вы здесь, в Шотландии, в Сочельник ходите в церковь?
— Обычно я хожу, — сказал он, подавая ей пальто. — Хотя, полагаю, в этом году, когда здесь Джиллиан и ее семья, не пойду. Много дел. Но я, даже если не иду в церковь, всегда стараюсь поставить на окно зажженную свечу. Это старый кельтский обычай: огонек для Марии и Иосифа, ищущих ночлег… и, может быть, знак возрождения Света в это время года. А у вас так делают?
— Нет, но мне это нравится, — сказала она. — Может быть, и я поставлю свечу на больничное окно.
— Дать вам свечку? — улыбнулся он.
Она посмотрела на него, склонив голову набок, и усмехнулась.
— Дадите?
— Конечно. — Подойдя к книжным полкам рядом со столом, он взял церковную свечу в голубом стеклянном бокале и подал ей.
— Счастливого Рождества, — тихо сказал он.
— Счастливого Рождества, — ответила она и, положив руку ему на плечо, потянулась и легко коснулась губами его губ. Он обвил рукой ее талию, когда провожал ее к двери. Оба молчали, и она бросила на него прямой взгляд, когда они оторвались друг от друга, выйдя на крыльцо.
— Так во сколько ждать вас в четверг? — спросила она, когда они спустились к машине.
— Скажем, около половины пятого? Мне надо отвезти Толбэтов в аэропорт: у них рейс на Лондон в четыре часа, — так что я буду там, как только провожу их. Где это «там», кстати говоря?
— Блакетт-плейс, номер пятнадцать, — сказала она, садясь за руль и пристегиваясь. — Вы увидите машину. А что высматривать мне?
— Только не «бентли». Я взял напрокат симпатичную, степенную «тойоту-лендкруизер», пока не пришел мой новый «рейнджровер»… скучно белую.
— О, пропади все пропадом! — сказала она. — Вы не показали мне «бентли».
— И гравюры тоже не показал, — лукаво улыбнулся он. — Так что, полагаю, придется вам еще раз приехать на дом.
— Х-м-м-м, приеду, пожалуй. — Она усмехнулась в ответ, повернув ключ в зажигании, и оживший двигатель взревел.
Глава 35
Рождественский рассвет был ясным, но серым. Перегрин пришел в помещичий дом на рождественский завтрак в салоне и нашел Джиллиан среди моря подарков под елкой; она рассматривала книжку о лошадях — подарок Адама и Филиппы. Ее голубые глаза заметно прояснились при виде художника, которого полюбила, как младшая сестра; она поднялась на ноги и крепко обняла его. За три дня их официального знакомства она прозвала его Ястребом и, хотя ничего не помнила о почти двух месяцах, проведенных в коме, казалось, каким-то невыразимым образом чувствовала, что он имеет какое-то отношение к ее выходу из тени.
— Привет, дядя Ястреб! — крикнула она, восторженно чмокая его в щеку. — Дед Мороз принес тебе много подарков?
— О, он принес все, что мне надо, — усмехнулся Перегрин, поглядев мимо нее на Адама, и высвободился, чтобы поставить сумку, которую принес с собой. — Хотя, по-моему, кое-что он оставил у меня по ошибке. — Он залез в сумку и вытащил маленький, ярко раскрашенный сверток с именем Джиллиан, крупно написанным на этикетке.
— Это для тебя. — Он улыбнулся девочке. — Счастливого Рождества!
Это был очаровательный браслет: тонкая цепочка из бледного золота, на которой висела крохотная фигурка рождественского ангела. Джиллиан ахнула от удовольствия и сразу же протянула руку, чтобы он застегнул браслет на запястье.
— Спасибо, дядя Ястреб! Это замечательно!
— Это восхитительно, мистер Ловэт! — согласилась Айрис Толбэт. — Но, конечно, вам не следовало бы быть столь расточительным.
В ответ на этот упрек Перегрин по-мальчишески пожал плечами.
— Может, и не следовало, — признал он, — но это казалось как-то уместным.
У него были подарки и для остальных: для Толбэтов карандашный набросок Джиллиан, большеглазой и полной жизни.
— Это эскиз для настоящего портрета, — сказал он им. — Когда я закончу, то лично привезу вам в Лондон.
Для Филиппы он сделал миниатюрный портрет Адама в образе викторианского джентльмена, сделанный на слоновой кости и вставленный в брошь. Она сказала только:
— Спасибо, Перегрин, — но глаза сказали остальное, когда она попросила его приколоть булавку у горла блузки со шнурками и оборками.
Подарок для Адама был в самой большой коробке: бронзовая статуэтка всадника почти в фут высотой. Адам присвистнул, с явным удовольствием вынимая ее из гнезда из ткани и пенопластовых шариков, потом пригляделся внимательнее и расплылся в улыбке.
— Да ведь это Халид! — воскликнул он удивленно.
— Верно, — ответил Перегрин. — Сделано моим приятелем и скульптором в Лондоне по моим эскизам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156