Желудок Кайаны громко заурчал. Она улыбнулась и постучала себя по голой коже между набедренной и грудной повязками. — Я могла бы с большой пользой использовать несколько кусочков этого, — сказала она.
Джедра кивнул. — И я тоже. Порция похлебки, которую они давали нам в фургоне, была даже меньше, чем та, к которой я привык на улицах Урика.
— Она была намного меньше того, что получает помошник темплара, — сказала Кайана, в ее голосе промелькнула нотка печали. Ее бывшая жизнь сгорела в языках пламени, вроде того, что пылало прямо перед ней. Рожденная в доме аристократов, она стала целителем-псиоником для темпларов, завидное положение, и оставалась там, пока не пересекла дорогу кому-то, обладающему властью. В результате однажды ночью она обнаружила, что находится в фургоне для перевозки рабов по дороге в Тир. Эльфы спасли ее от такой судьбы, но теперь она не могла есть хорошую пищу каждый день, жить в роскошных аппартаментах недалеко от дворца короля-волшебника и помогать управлять целым городом.
Жизнь Джедры тоже изменилась, но не до такой степени. Он был одним из бесчисленного количества мелких разбойников и попрошаек на улицах Урика, и ему всегда удавалось украсть достаточно, чтобы заплатить за еду и кров на ночь. Здесь, в пустыне, они оба были напуганы и опасались буквально всего, а ведь настоящая ночь еще не началась.
Вставая, он сказал. — Я думаю, что мы должны принять щедрое предложение эльфов до того, как они забудут о нем.
Кайана схватилась за его руку и с трудом поднялась на ноги. — Да, — сказала она стряхивая песок со своей набедренной повязки. — Я думаю, что вечеринка с дикими эльфами все-таки лучше голодной смерти.
Они спустились с песчаного откоса, одной рукой держа руку товарища, а другой держась за дюну. Да, подумал Джедра, очевидно мы не слишком приспособлены к путешествиям в пустыне. Песок опасно сыпался из-под их ног, набивался в сандалии и царапал ступни, так что Кайана просто поползла вниз. Наконец они очутились на земле.
Осторожно они присоединились к пиршеству. Они видели, как эльфы отгоняли прочь других выживших из каравана, когда те приближались слишком близко. И даже с приглашением они не были уверены, что их примут и дадут наесться. Они не зря опасались; эльфы подозрительно поглядели на них и зашептались на своем родном языке, потом три воина — один с мечом и двое с длинными луками — вышли вперед чтобы не дать им подойти поближе. Но прежде, чем воины подошли к ним, Галар, тот самый эльф, который был рабом вместе с ними, бросился им навстречу и, схватив их за руки, сказал на общем языке, — Ага, мои друзья, наконец-то вы решили присоединиться к нашему празднику!
— Мы не хотели вам мешать, — дипломатично отозвался Джедра, — но запах еды победил нас.
— Мешать! Невозможно! — Галар нарочно говорил очень громко, чтобы все расслышали. — Он так затряс головой, что его красновато-белые волосы упали на глаза, и ему пришлось еще раз тряхнуть головой, убирая их. — Именно ты привел племя к нам и именно ты сражался с рабовладельцем в псионическом поединке. Без твоего псионического таланта я по-прежнему был бы рабом, еще на один день ближе к Тиру, а Джура-Дай все еще искали бы чем утолить свою жажду мести. Ты никак не можешь помешать нашему празднику, так как он устроен в твою честь. — Он ухватил покрепче руку Кайаны и привел ее в центр толпы эльфов, громко крича, — Дайте мне показать нашим друзьям знаменитов гостепреимство Джура-Дай. Пинта нашего лучшего меда для каждого из них и лучший кусок жаркого. И если в конце праздника мы не услышим песню, прославляющую их подвиги, я сам насажу голову барда на пику!
Энтузиазм Галара передался всем остальным эльфам — за исключением барда, чьи глаза вылезли из орбит, когда он осознал, что должен сочинить бравую песню или стать предметом насмешки для всего пьяного племени. Джедра взглянул на него и пожал плечами, молчаливо извиняясь за причиненное неудобство, но бард не успокоился.
У Джедры не было времени на беспокойство; в ту же секунду улыбающаяся девушка-эльф сунула ему огромную чашку с медом, пролив при этом четверть на предплечья, а Галар повел его к толпе, собравшейся около шампура с мясом. Рот Джедры наполнился слюной от восхитительного аромата, доносившегося от огромного тела. Иникс, вот на что это было похоже вблизи.
Тот самый воин, который поджаривал мясо на конце меча, закрылся щитом и опять подошел очень близко к горящему фургону. Кусок сырого мяса, надетый на его меч, потрескивал и шипел в языках пламени, воин время от времени отдергивал меч и откусывал очередной кусок, потом опять совал его в огонь. Он недовольно нахмурился, когда заметил, что Джедра наблюдает за ним, но Джедра поднял свой бокал, приветствуя его. Воин-эльф коротко кивнул и опять повернулся к костру, демонстрируя всем окружающим свою храбрость.
— Это Сахалик, — тихо сказал Галар, ведя их наружу. — Он — наш лучший воин и будущий вождь.
Джедра взглянул на нынешнего вождя, покрытового боевыми шрамами эльфа, который был по меньшей мере на фут ниже чем Сахалик и на тридцать фунтов легче. Он двигался с трудом, а с его лица, похоже, не сходило озабоченное выражение, как если бы он знал, что его время почти прошло. — А, — сказал Джедра, не желая ввязываться в это дело и даже побольше о нем знать.
Какая проблема у Сахалика? спросила псионически Кайана.
Эльфы не любят полуэльфов, ответил он также мысленно, стараясь не говорить вслух и не шевелить губами. Он все еще не слишком хорошо умел общаться на уровне мыслей. Они думают, что мы нечистые.
О, великолепно, послала в ответ свою мысль Кайана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108