Нет прямых | 1. Достоверность
(единственные)! | доказательств. | алиби Эрнста
| | Шефера? 2. Ненавидели Каталин (слова | |
Эрнста Шефера: "Сволочь, | |
убить ее мало!"). | | 3. Скандал в ночь на 16 июля. | |
Фраза Агнессы: "Ты не | |
сделаешь этого!" (Чего?) | | ------------------------------------------------------------------------
Заполнив колонки, Коваль отодвинул лист и снова задумался. Много было у него вопросов без ответов, много было такого, что еще не стало конкретной версией, но требовало размышлений, сопоставлений.
Кого ждала вдова Иллеш в гости? Приходили ли эти гости? То, что Каталин готовилась к встрече гостей, ясно. Что он, Коваль, может сказать по этому поводу? Что он уже знает о самой Иллеш?
Нужно досконально установить старые связи. Уже известно, что первый муж Каталин был жандармом, принадлежал к фольксбунду - союзу прогитлеровских немцев в Венгрии. Второй ее муж, Андор Иллеш, - венгр, фамилию которого она носила и дочь которого тоже была убита шестнадцатого июля, - живет в Венгрии. Проверено, что он находится в Будапеште, откуда уже много лет не выезжал, имеет другую жену и двоих детей от нее. И к тому же - разве может человек убить, да еще так зверски, собственную дочь?! Время от времени Андор присылал Илоне посылки...
Первый муж - тержерместер Карл Локкер - тоже отпадает: в конце войны его нашли в лесу повешенным на дереве... А все-таки почему ее все называют вдовой? Не оттого ли, что не Андора Иллеша, а именно Карла Локкера, которого нет в живых, люди считали ее настоящим, законным мужем?
А где орудие убийства? Где нож?! Ведь он до сих пор не найден... Коваль схватил синий карандаш и написал внизу через весь лист схемы: "Где нож?"
С улицы послышались голоса, шум. Коваль взглянул на распахнутое окно. "Закончился сеанс в кино", - понял подполковник. Он почувствовал, что ему очень хочется походить, размяться, подышать свежим воздухом. Немедленно! Да и Наташку встретит.
Он решительно выключил свет и вышел из номера.
* * *
- Да, я имел свою лавку.
- Мясную?
- Торговал мясом.
- При чехах?
- При чехах.
- А после тридцать восьмого года, когда пришли гонведы?
- Тоже.
- Имели лавку?
- Да.
- Венгерское правительство вас не обижало?
- Нет.
- Потому, что ваш шурин служил в жандармерии?
- Фольксдойчей не трогали. А с Карлом Локкером я ничего общего не имел. Это был бандит.
- И все-таки в молодости дружили. Даже сестру за него выдали.
- Я не выдавал. И Катарин не хотела. Он запугал ее.
- Сейчас где работаете?
- Кооперативная торговля мясом.
- На пенсию не собираетесь?
- Да, уже скоро.
С Эрнстом Шефером подполковник разговаривал в кабинете Вегера. Все, о чем Коваль спрашивал мясника, было ему уже известно от начальника уголовного розыска, но он хотел услышать ответы Шефера непосредственно из первых уст, а главное - присмотреться к этому человеку. Разговор шел через переводчика, - стараясь выиграть время, Шефер делал вид, что иначе он не понял бы ничего, хотя Вегер предупредил Коваля: Шефер отлично владеет и русским, и украинским.
Маленький кабинет начальника розыска на втором этаже едва ли не весь заполнен был сидящим в нем тучным Шефером, поредевшие черные волосы которого были уже слегка тронуты сединой. Он не был похож на человека, убитого горем, хотя, впрочем, не казался и счастливым наследником, который из приличия всячески сдерживает радость и прячет блеск глаз, чтобы лицо его казалось скорбным.
- От своего шурина одно только горе имел, - говорил он. - Это был грабитель и садист, какого свет не видал. Он и меня все время грабил.
- И сестра не могла защитить?
- Сестра? - Шефер сморщил нос, видимо стараясь сориентироваться, как лучше ответить.
Коваль с интересом наблюдал за ним.
- С Катарин мы не очень дружили.
- С родной сестрой? Вас ведь у родителей и было-то всего двое.
- У нее был тяжелый характер.
- В чем это выражалось?
- Ну... - замялся Шефер. - Возможно, под влиянием своего мужа. Все-таки это моя сестра. О мертвых говорят только хорошее.
- Если речь не идет об убийстве. Сейчас нужно говорить и о живых, и о мертвых только правду.
- Катарин с детства любила брать себе все, что видела. Лучшую игрушку, самое большое и самое красивое яблоко, а если конфеты или орехи так полную горсть, так что даже удержать не могла и на пол сыпалось. Своего не упускала! Такой и выросла.
- Почему вы называете ее "Катарин", а не "Каталин"?
- Мама называла ее "Катарин". По-немецки "Катарин", а не "Каталин".
- Значит, вы не любили сестру?
Старый мясник пожал плечами:
- Я этого не сказал.
- Люди слышали, как вы ей угрожали.
- Я должен был судиться с нею за землю и часть дома, но пришли советские, и земля стала государственной.
- Расскажите подробнее.
- Участок, на котором Катарин поставила свой дом, принадлежал родителям. Но они с Карлом захватили всю землю. Я ничего не мог сделать. Вы же понимаете, с Карлом тягаться было все равно что в петлю лезть.
- Вы жаловались, что сестра не расплатилась с вами за работу. Вы ведь помогали ей строиться?
- Да, обещала и не заплатила.
- И вы боялись с ней и с шурином ссориться по той же причине?
Допрос Шефера проходил вяло. Коваль задавал вопросы, вроде бы касающиеся посторонних вещей, а на самом деле - по существу, и смотрел в окно, терпеливо ожидая, когда, инспектор уголовного розыска, симпатичный веснушчатый Габор, переведет вопрос и ответ. Пока еще не надеясь услышать от мясника что-нибудь важное, позволил себе вспоминать детали дела, словно просматривая страницу за страницей.
Его не покидало тревожное чувство: что делает сейчас убийца, если это не Эрнст Шефер, который сидит перед ним?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88