Что и говорить, похвально.
Сожалею, но мне дано довести мужа только до истерики, развода и полного банкротства.
И вот когда муж, окончив академию, натягивает штаны с лампасами, здесь и обнаруживается разница социальных уровней. Он - образованный, востребованный, живой символ власти, она же измотана вечными скитаниями по гарнизонам, заботой о нем и детях, а если учесть и полную профессиональную дисквалификацию... Увы! Как говорится, о чем речь. Добавьте еще профурсеток всех мастей и калибров, мечтающих делить с генералом тяжкое бремя славы. Есть от чего вздрогнуть.
Вот такая белиберда в голове. И все из-за него, сидящего рядом. Теперь-то я знаю, что он, тот, кто нес меня на руках и смеялся рыжим глазом, полковник авиации Алексей Власов. Герой России. По этому случаю и банкет, и все речи. Слава богу, полковник не из тех, кто плюсует: он небрежно слушает тосты, в коих предстает лучшим летчиком палубной авиации, первым среди строевых пилотов посадившим Су-27 на авианосец, и так далее и тому подобное. Ему-то что - он на меня толком и не смотрит, зачем только нес! А вот я чувствую, что клюю, прямо-таки заглатываю эту наживку, и с большим удовольствием. В табели о рангах летчики на особом положении. "Обнимая небо крепкими руками, летчик набирает высоту..."
Уже тепленький Костомаров с нарушенной фокусировкой лица тянет к нему свою рюмку.
- С такими героями нам все небо по плечу!
Чтобы хоть как-то прийти в себя, я наклоняюсь, заглядываю под стол и ойкаю. Судьба моих колготок весьма печальна: на коленке зияет большая дырка.
- Впечатляет. - Заинтригованный моим трагическим "ой", под стол заглядывает полковник.
- Надеюсь, вы о ногах, - шепчу я и смотрю ему прямо в глаза. И он тоже смотрит. И я вижу в его глазах дорогу, по которой пропылил полк женщин, а может, и дивизия.
- Колготки не мой профиль, - усмехается герой и прямо под столом протягивает мне руку. - Алексей.
Варвара Синицына, журналист, - как можно строже шепчу я и запрещаю себе строить ему глазки.
На данном этапе подобные телодвижения излишни: все это он уже видел в исполнении тех, кто пылил по дороге. "А он, мятежный, ищет бури..." Клиент заказывает бурю. Вот такая трактовка ситуации.
В самый интересный момент уставной ботинок генерала наступил на глянцевую туфлю главного редактора и тяжело, со смаком придавил ее всей подошвой. Одно движение ноги вызвало перемены: герой нахмурился и вылез из-под стола, я - за ним.
Наверху тоже перемены. Костомаров уже не славословит, а вяло бормочет. После темноты сей кульбит выглядит крайне нелепо: обычно вальяжный редактор путается в словах. Ну и куда мы без генерала, без его команд? Властный кивок, и Костомаров послушно занимает свое место. Генерал берет бутылку водки, что позабористее, и отточенными движениями под самый край наполняет наши рюмки.
- Алексей, за тебя пьем.
- Я не пью, - заявляет герой.
Генерал смотрит в мою сторону. Под тяжелым взглядом командира дивизии моя рука предательски тянется за рюмкой. Хотя почему "предательски"? Ну что с того, что они друг другу все ноги оттоптали, может, так надо. И кто он мне, этот рыжеглазый герой? Ну, нес меня на руках, ну, лицо у него порядочного человека, ну, мой рваный гардероб его впечатлил... Но при таком раскладе до клятвы верности не одна верста... Потом, не каждый день генерал мне выпить предлагает.
- Она тоже не пьет...
По-моему, это про меня. Однако! А я себе уже бутербродик с икорочкой под закусь наметила. Нет, даже уединение под столом не оправдывает вероломного покушения на мой рацион. Опять же не до дискуссии: пью я или не пью. "Нет выхода, уйди" - цитата из Музы Пегасовны, моей подружки-старушки. Молча встаю, эффектно опрокидываю в себя рюмку водки и покидаю злачное место.
За спиной никто не вздрогнул. Обидно.
Я сидела на подоконнике редакционного туалета и курила. Стемнело. За спиной горел огнями наш городишко, люди вернулись домой с работы, пили чай с баранками, валялись на своих диванах. У всех что-то есть: коли не чай, то баранки, коль не баранки, так диван. И только у меня нет ничего, как у деклассированного люмпена, по сравнению с которым пролетариат обеспечен хотя бы оковами. А ведь еще вчера я жила не тужила. И если были некоторые неудобства, то обеспечивал их шеф-редактор. Не гурман, а обжора: берет все, что под руку попадается. Меня тоже как-то раз попытался взять и получил. По морде. Вы можете подумать, что я "не такая девушка", кисейное создание, да и только. Как раз наоборот. Девушка я "такая", но спать с шефом все равно, что есть из жирной общепитовской тарелки. Вслед за естественно вытекающим из данной оплеухи сокращением я и мой сын Василий лишились крыши ведомственной общаги. Хорошо, сына я родила от порочного зачатия, так что у моего мальчика полный комплект, доставшийся ему от родителей, хоть и разведенных. Сейчас Василий коротает вечер у папаши, а я - на подоконнике.
- Только и слышно: ах, Власов, герой! Весь такой порядочный! А попробовал бы он быть порядочным на моем месте! Но этого... не видать! Пока я здесь командир дивизии! - раздался из-за стены генеральский бас.
Ничего себе звукоизоляция - можно подумать, что мы в одной уборной.
- Потише, товарищ генерал!
Это уже Костомаров шипит, еле расслышала, не забывает, шельмец, об особенностях национального строительства.
- "Потише"! Вот так, втихую, и меня хотят снять. Не выйдет. Организуешь прессу: не забыл еще, чем мне обязан...
Пока генерал углублялся в список добрых дел, которые он внес на счет главного редактора, я вытащила из сумочки диктофон, сбросила туфли и шагнула на карниз. По сравнению с общаговскими масштабами два шага над пропастью к соседнему окну - детская забава.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77