И то, что я встретила его в кабинете генерала и то, что он вернулся и поцеловал меня, и даже его губы, их прощальный вкус. Все расступились, и я увидела, что к вертолету принесли носилки, и я не видела лица того, кто на носилках, но знала: это - он.
Генерал склонился над телом, потом обернулся ко мне, и я вышла из машины. В бреду, с трудом преодолевая каждый шаг, шла к носилкам. Мертвый Лелик с почерневшим лицом. Я вспомнила, что покойникам всегда закрывают лица простыней и тогда они белые, а Лелик весь черный.
Я провела пальцем по его лицу, палец был в копоти, и светлый след остался на его щеке. Неожиданно кто-то крепко сжал мое запястье, я опустила глаза и чуть не пала замертво: рука покойника, черная как сажа, вцепилась в меня и потянула к себе.
Тот, кого я похоронила, открыл глаза и прошептал замогильным голосом:
- Вака, я живой. Найди майора Климочкина.
От этого ужаса, от того, что Лелик то жив, то мертв, у меня закружилась голова, я почувствовала, как земля уходит из-под ног.
До чего же все-таки грубо будить девушку нашатырем: все приятные сновидения разом улетучиваются, в голове - искры, вокруг - резкий запах этой гадости. Я очнулась в машине, на заднем сиденье. Умостившийся рядом генерал усердно тыкал мне в нос мокрой от нашатыря ватой. Судя по мелькающим за окном пейзажам, мы только что выехали из гарнизона.
- Очнулась? Надо же, какая хилая, только и знаешь, что падать. И как таких только берут в газету? - оставив в покое мой нос, промолвил генерал.
Какое это сейчас имеет значение! На запястье левой руки следы сажи, значит, возвращение Лелика к жизни - не сон.
- Что с Власовым?
- Неудачно катапультировался, что-то с ногой, вроде бы сотрясение мозга, окончательный диагноз поставят в госпитале.
- А с самолетом что?
- А-ва-рия! По всей видимости, отказ двигателя, будет работать комиссия, расшифруют записи черного ящика, тогда и узнаем.
- И часто у вас двигатели отказывают?
- Вот свяжись с журналистами, всю душу вымотают. И ведь надо же, на лучшей машине! Если б за штурвалом был другой летчик, не такой опытный, как Алексей, не ехал бы я с вами, а организовывал похороны.
От его откровения меня прошиб пот. Значит, Лелик был на волоске от смерти. Почему это случилось именно сегодня, сразу после того, как генерал узнал, что Лелик собирается доложить командующему. Что Лелик хотел доложить командующему?
- Куда тебя везти? - спросил генерал.
- Если вы на встречу с избирателями - я с вами.
- Ты что, с луны свалилась? Какая встреча, какие избиратели! - заорал генерал. - У меня летчик чуть не погиб, новейший истребитель е... - Генерал осекся и, так и не подобрав приличного синонима, ударил кулаком по спинке. От его удара и без того съежившийся шофер вздрогнул, машина подпрыгнула, меня бросило на сиденье.
- Воды, - закатив глаза, прошелестела я.
- Вот почему баб не берут в авиацию! - Генерал врезал водителю по плечу. - Купи ей воды.
Притормозив у продуктовой палатки, водила бросился выполнять приказ.
- Лимонада, большую бутылку, - стонала вдогонку я.
- Тьфу, зараза! - Генерал вышел из машины и скомандовал: - Возьми ей два литра, может, лопнет.
Смачно хлопнув дверцей, он пересел вперед.
Итак, приказано - лопнуть. Машина мчится по городу, дом Музы Пегасовны уже на горизонте. Осторожно, чтобы не заметили, я взбалтываю бутылку, хотя и без того трясет. Генерал уже не рычит, он просто пухнет от ненависти.
- И где твой дом?
- Скоро, - тихонько обещаю я.
- Если я из-за тебя опоздаю к командующему, голову оторву... - белыми от злости губами говорит он.
- Кому оторвете? - невинно уточняю я.
- О-о-о-о! Если б ты была здорова, выкинул бы тебя прямо здесь! Подлец Костомаров, прислал какую-то раненую... - стонет генерал. - Тебе! Тебе и твоему Власову все оторву!
Я стараюсь держаться в рамках светского разговора, моя учтивость в условиях, далеких от полевых, - полный аналог оружия стратегического назначения, - доканывает боевого командира дивизии.
- А вы что, способны оторвать все? - спрашиваю я, уже зная, что вопрос - риторический.
Способен. А вот на что способна я, тем более ради Лелика, генерал не знает.
- Вон! - орет генерал.
Я резко откручиваю крышку, бутылка хлещет в него приторной струей фанты. Глаза у генерала, обтекающего желтыми пузырями, круглые-круглые, он силится что-то произнести, но губы застыли в немом крике. Шофер тоже не в лучшей боевой форме: забыв о дороге, уставился на командира. А ведь все так просто: возьми бутылочку, закрути крышечку - и нема фонтану. А еще верный конь! Отпустил удила, и мы въехали в ограждение. Последняя точка в происходящем бедламе. Ничего себе логическая цепь событий: у меня пересохло горло, генерал - мокрый, машина - вдребезги. Генерал вырвал бутылку из моих рук, вылил себе в горло последние капли, выкинул бутылку в окно и как зверь затряс всем телом, брызги летят во все стороны. От страха я жмурю глаза.
- Ну что ты наделала? - миролюбиво спрашивает он.
От его толерантности извинение было готово сорваться с моих губ, но тут я вспомнила, что меня на мякине не проведешь - видела я таких добреньких и нежных.
- Товарищ генерал, это все газы! Пойдемте к моей тете. Она вон в том доме живет, она вас мигом приведет в божеский вид. Ну не тащиться же вам за сухим костюмом обратно в гарнизон, - уговариваю я, а напоследок услужливо подсказываю:
- Командующий, наверное, не любит, когда опаздывают?
Он искоса посмотрел на меня, плюнул самым что ни на есть хулиганским манером под ноги и сказал:
- Веди.
Мы двинулись к подъезду, впереди я, за мной - мокрый генерал. Уже в подъезде он останавливает меня.
- Тетка тоже пишет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77