- Суши весла, - тихо проговорил мичман, и Иванов еле удержался, чтобы не обернуться и удостовериться, тот ли это мичман говорит или его подменили.
- Спокойно. Все нормально, - действительно спокойно сказал Ким, и стало как-то легче.
- Левая - на воду, правая - табань, - уже погромче стал голос мичмана.
Шлюпку подвернуло вправо. С шипением скользя деревянными бортами по воде, она опасно приблизилась к накренившемуся,
погнутому борту судна.
- Шабаш, - заставил мичман убрать весла из уключин под банки. Задержаться!
Баковый и загребной левого борта остриями крюков воткнулись в жирную, в слизи водорослей, ржавчину, оставляя на ней что-то похожее на точки-тире азбуки Морзе, затормозили движение.
- Ось так! Схопыв! - похвастался загребной, зацепившись одним из усов крюка за свисающий с борта судна ржавый трос, подтянулся к нему штоком и, даже не думая о том, насколько он грязен, облапил его своими мозолистыми пальцами.
- Первым полезу я, - опередил уже открывшего рот для команды Кима резко вставший Иванов.
- Извините. Но у меня - приказ, - вежливо отпарировал исполнительный до мозга костей Ким.
- По вашему приказу можете действовать точно, а я в него, скорее всего, не вписываюсь, товарищ старший лейтенант, - подчеркнул свое преимущество в звании и, кажется, очень смутил этим Кима.
Ким действительно имел подробную устную инструкцию от Анфимова, но в ней как-то не было места такому постороннему человеку, как этот капитан из ФСК в штатском, если не считать что-то типа:"За него отвечаешь головой". Но "отвечаешь" не сопрягалось с неподчиненностью, со слишком большей долей свободы, и Ким с явным неудовольствием первым пропустил Иванова к тросу, хотя все же и облегчил себе совесть приказом самому крепкому из вооруженных матросов:"Прикроешь".
Руке Иванова тоже хотелось казаться решительной, но брезгливость скомкала, замедлила движение. Ладонь слегка прижалась к раскаленному жгуту и тут же отпрянула, предоставив глазам возможность убедиться в том, что она права: на розовой коже, на глубоких нитях морщин широкой мерзкой полосой лежал рыжий шлейф. Но у руки был хозяин, и он приказал ей забыть о грязи и неприятной печной жаре троса. Чтоб уж совсем отрезать себе дорогу к отступлению, Иванов подпрыгнул с кормы шлюпки, вцепился обеими руками в трос и, мысленно поблагодарив Анфимова за подарок - синие брюки и куртку без погон, - рывками стал взбираться вверх. Вниз, на хлюпающую между бортами судна и шлюпки воду, старался не смотреть. У лееров перебросил руку с троса на их стальную трубку и уж хотел было проделать то же со второй, но глазам что-то не понравилось.
Чувство настороженности, ожидания какой-то пакости, которое не покидало его с момента, когда он еще издалека начал рассматривать судно, заставило глаза стать еще внимательнее. Что же не понравилось? Что? Он не знал устройства кораблей, но то, что вот этот "трехъярусный" заборчик вдоль борта - леера - уже понял, трос, по которому взбирался, вещь случайная, больше похожая на часть катастрофы, а что вот это за провод? Продлил его взглядом до троса - нет, не от него. А захочешь перелезть леера - точно его заденешь.
- Всем оставаться внизу! - остановил начавшееся движение в шлюпке.
- Что случилось?
Ого, оказывается этот внешне хладнокровный кореец умеет волноваться.
- Не знаю. Но всем оставаться на местах.
Расстояние между палубой и нижней из трех трубок лееров такое маленькое, так узок проход. Перегнать шлюпку дальше по борту, туда, где леера обрываются и где уже сплошной стальной борт? Но там нет троса. А если начать крепить свой, веревочный, то можно в броске задеть эту странную проволоку. Может, и не стоит ее бояться, но все же... "Петров бы не пролез," - почему-то подумал он и примерил щель головой - проходит. Плечи не подвели. Раздвинул руки, подержал тело на весу на одних предплечьях. Трицепсы заныли так, что после этой гимнастики только чудом на них не могли поселиться синяки. Проволока была наверху, над головой, но он все время помнил о ней. Такое ощущение, что затылок видит. А вон выступ на палубе, с отверстием. Потянулся к нему пальцами. Вышло похоже на сцену из фильма, когда дерущиеся по очереди пытаются дотянуться до лежащего в пыли пистолета. У Иванова пока соперника не было. Пистолета - тоже. А до выступа дотянулся. Вцепился указательными пальцами обеих рук, перехватил плотнее и втащил себя на палубу. Анфимовский синий подарок спереди стал оранжевым.
Встал и тут же нагнулся над странной проволокой.
- Что там? - бросил снизу вопрос Ким.
- Подождите. Трос не трогать. Сейчас проверю, - и пошел вдоль проволоки.
Смотрел так неотрывно, что споткнулся. Потирая ушибленное о какую-то металлическую ерунду коленку, разогнулся и обмер: в пяти сантиметрах у носа висела граната-лимонка. Намертво прикрученная лентой-скотч к трубе леера, она казалась блестящей елочной игрушкой. А к усикам чеки привязан конец той самой проволоки. Задень - и такие осколки от "игрушки" полетят, что уже никогда настоящих игрушек на новогодней елке не увидишь. Только вот одна ли она? Обошел судно по верхней палубе вдоль борта, даже на ходовой мостик залез. На мостике, правда, ничего не было, а по периметру верхней палубы проволока тянулась непрерывно. На нее гирляндой были нанизаны семь гранат. "Суеверные, - подумал Иванов. - Не шесть, не восемь, а именно семь. Обстоятельно готовились. Не встреча, а салют наций, фейерверк на всю округу."
Подошел к тросу, свисающему рыжей кишкой в шлюпку, и только теперь понял, почему не сработала первая лимонка: трос свисал не с леера, а прямо с палубы. "Не додумали, ребята, не додумали, - ехидно посмеялся над ними Иванов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66