Мне кажется, я был для него более
подходящей компанией, чем мужчина, с которым он только что завтракал.
Теперь я наконец смог разглядеть и его собеседника.
Это был щеголевато одетый красавец, высокого роста, белокурый, с
крупным носом. Держался он высокомерно, томно растягивал слова и, что
мне больше всего не понравилось, был какой-то очень уж холеный.
Я перевел взгляд на женщину. Она сняла шляпку и сидела в большом
кресле прямо напротив меня. "Усталая мадонна" - вот определение, которое
лучше всего к ней подходило. Ее белокурые, почти льняные волосы, разде-
ленные прямым пробором, были гладко начесаны на уши и собраны узлом на
затылке. Измученное лицо было мертвенно бледным и в то же время удиви-
тельно привлекательным. В светло-серых, с большими зрачками глазах зас-
тыло странное выражение отрешенности. Женщина внимательно разглядывала
меня. Внезапно она заговорила:
- Присядьте... пока ваш друг не кончит там с Ник.
Ее голос звучал как-то деланно-томно и принужденно, но была в нем не-
уловимая прелесть - этакая звучная, ленивая красота. Мне подумалось, что
я никогда еще не встречал такого усталого существа. Усталого не телом, а
душой, как будто она вдруг открыла, что все на этом свете пусто и нич-
тожно.
- Мисс Бакли очень любезно помогла нынче утром моему другу, когда он
подвернул лодыжку, - пояснил я, принимая ее приглашение.
- Ник рассказывала мне. - Она подняла на меня глаза, и я увидел в них
прежнее отрешенное выражение. - Все обошлось, не так ли?
Я почувствовал, что краснею.
- Да. Пустячное растяжение.
- А... рада слышать, что Ник не высосала всю эту историю из пальца.
Ведь наша маленькая Ник - прирожденная лгунья. Нечто непостижимое, прос-
то талант.
Я не нашелся, что ответить. Мое смущение, кажется, забавляло ее.
- Ник - моя старая подруга, - заметила она. - А что касается ло-
яльности, то я всегда считала, что это очень скучная добродетель. Она в
цене главным образом у шотландцев, так же как бережливость и соблюдение
дня воскресного. И потом, Ник действительно лгунья, правда, Джим? Ка-
кая-то необыкновенная история с тормозами. Джим говорит, что это чистый
вымысел.
- Я кое-что смыслю в автомобилях, - сочным голосом проговорил блон-
дин, слегка кивнув в сторону окна.
За окном среди автомобилей, стоявших у гостиницы, выделялся один -
длинный и красный. Неправдоподобно длинный и неправдоподобно красный.
Блестящий, удлиненный капот пускал ослепительные солнечные зайчики. Сло-
вом, это был суперавтомобиль.
Меня вдруг осенило:
- Ваш?
- Мой.
Я чуть было не брякнул: "Ну еще бы!"
В эту минуту к нам присоединился Пуаро. Я встал, он взял меня под ру-
ку и, торопливо поклонившись остальным, поспешно уволок в сторонку.
- Дело сделано, мой друг. В половине седьмого мы навещаем мадемуазель
в Эндхаузе. К этому времени она уже вернется с прогулки. Вернется... Ну,
разумеется, вернется в целости и сохранности.
На его лице я заметил беспокойство, а в голосе тревогу.
- Что вы ей сказали?
- Попросил назначить мне свидание, и как можно скорее. Она немного
поколебалась, как и следовало ожидать.
Она подумала... я буквально читал ее мысли: "Кто он такой, этот чело-
вечек? Невежа? Выскочка? Кинорежиссер?"
Если бы у нее была возможность, она бы отказала мне, но это трудно.
Когда тебя захватывают вот так, врасплох, проще согласиться. Она рассчи-
тывает вернуться к половине седьмого. Ну что ж!
Я заметил, что дело, стало быть, на мази, но Пуаро отнесся к моим
словам холодно. Он не находил себе места: ни дать ни взять тот пес, ко-
торый принюхивается, откуда ветер дует. Весь день он крутился по гости-
ной, бурчал себе под нос, то и дело переставлял и передвигал с места на
место безделушки. А если я с ним заговаривал, махал руками и тряс голо-
вой.
Кончилось тем, что ровно в шесть мы вышли.
- Подумать только, - проговорил я, спускаясь с террасы. - Стрелять у
самого отеля! Только безумец мог решиться на такое!
- Я с вами не согласен. При определенных условиях риск был совсем не
велик. Начнем с того, что сад необитаем. Люди, живущие в отелях, - сущие
овцы. Принято сидеть на террасе и любоваться заливом - ну что ж, все со-
бираются на террасе с видом на море. И только я, будучи оригиналом, сижу
на той, что выходит в парк. Но ведь и я ничего не увидел. Вы заметили, в
парке есть где укрыться - деревья, пальмы, кустарник. Стой себе преспо-
койненько и жди, покуда мадемуазель не пройдет мимо. А она должна была
пройти. Идти улицей гораздо дальше. Мадемуазель Ник Бакли, она ведь из
тех, что вечно опаздывают и бегут кратчайшей дорогой.
- И все же это страшный риск. Его могли заметить, а на случайность
тут не свалишь.
- Да, на этот раз уж не случайность... нет!
- Вы что-нибудь имеете в виду?
- Нет, ничего... одна идейка. Возможно, она подтвердится, а может
быть, и нет. Пока что мы ее оставим и возвратимся к тому, о чем я гово-
рил, - к необходимому условию.
- В чем же оно состоит?
- Право же, Гастингс, вы могли бы сказать это сами.
- Мне не хочется лишать вас удовольствия продемонстрировать, нас-
колько вы умнее меня.
- Что за сарказм! Ирония! Ну ладно... Вот что бросается в глаза: мо-
тивы преступления не очевидны. Иначе, что и говорить, риск был бы черес-
чур велик. Пошли бы разговоры: "Мне кажется, это такой-то. А где та-
кой-то был во время выстрела?" Э, нет, убийца - вернее, тот, кто хотел
им стать, - конечно же, скрывается в тени. И вот это-то меня и пугает,
Гастингс! Да, я боюсь, боюсь даже сейчас!
1 2 3 4 5 6 7 8 9