Я успокаиваю себя: "Их ведь
там четверо". Я говорю себе: "Пока они все вместе, ничего не случится".
Я говорю себе: "Это было бы безумием". И все время боюсь. А эти "случай-
ности"... Мне хочется разузнать о них поподробнее.
Он резко повернул назад.
- У нас еще есть время. Идемте улицей. Парк ничего нам не дает. Обс-
ледуем обычный путь.
Мы вышли из центральных ворот отеля, повернули направо и поднялись по
крутому холму. На его вершину вела узкая дорога, и надпись на изгороди
гласила: "Только к Эндхаузу".
Мы воспользовались этим указанием, и через несколько сотен ярдов до-
рога круто повернула и уперлась в ветхие, давно не крашенные ворота.
За воротами, по правую руку от входа, стоял домик. Он занятно конт-
растировал с воротами и запущенной подъездной аллеей. Домик был окружен
опрятным, ухоженным садиком, оконные рамы и переплеты были недавно окра-
шены, на окнах висели чистые, яркие занавески.
Какой-то человек в выгоревшей норфолкской куртке возился у клумбы.
Когда ворота скрипнули, он выпрямился и глянул в нашу сторону. Это был
мужчина лет шестидесяти, ростом не меньше шести футов, крепко сбитый, с
загорелым, обветренным лицом и почти совершенно лысый. Его голубые глаза
оживленно поблескивали. Он показался мне симпатичным малым.
- Добрый день, - приветствовал он нас, когда мы проходили мимо.
Я ответил ему и, шагая дальше, все еще чувствовал на спине его пытли-
вый взгляд.
- Хотелось бы знать... - задумчиво произнес Пуаро.
И замолчал, так и не соизволив сообщить мне, что именно ему хотелось
бы узнать.
Эндхауз оказался большим, угрюмым домом, который почти совершенно
скрывался за деревьями; их ветви касались самой крыши. Нам сразу броси-
лось в глаза, что дом запущен. Прежде чем позвонить, Пуаро окинул его
оценивающим взглядом. Потребовалось приложить поистине геркулесово уси-
лие, чтобы старомодный звонок издал хоть какой-то звук, зато, раз задре-
безжав, он еще долго заливался унылым, жалобным звоном.
Нам отворила женщина средних лет. "Приличная особа в черном" - вот
слова, которые приходили на ум при взгляде на эту респектабельную, в ме-
ру угрюмую и предельно безразличную ко всему горничную.
Мисс Бакли, сообщила она, еще не возвращалась. Пуаро объяснил, что
нам назначено свидание, и не без труда добился, чтобы нас впустили в
дом. Женщины такого типа обычно не слишком доверяют иностранцам, и я
льщу себя надеждой, что именно моя внешность заставила ее смягчиться.
Наконец нас провели в гостиную, где нам предстояло ожидать возвращения
мисс Бакли.
Вот где совсем не чувствовалось уныния. Комната - правда, довольно
запущенная - выходила на море и была залита солнечным светом. На фоне
тяжеловесной мебели времен королевы Виктории разительно выделялось нес-
колько дешевеньких вещей - ультрамодерн. Парчовые гардины выцвели, зато
чехлы были новенькие и яркие, а диванные подушки словно пылали чахоточ-
ным румянцем. На стенах висели фамильные портреты. Я подумал, что неко-
торые из них, должно быть, по-настоящему хороши. Рядом с граммофоном ва-
лялось несколько пластинок. Стоял небольшой приемничек; книг в комнате
почти не было; на край дивана кто-то бросил развернутую газету. Пуаро
поднял ее и, поморщившись, положил назад. Это была местная "Уикли Ге-
ральд энд Директори". Однако что-то заставило его снова взять ее в руки,
и, пока он просматривал там какую-то заметку, дверь отворилась и в ком-
нату вошла Ник Бакли.
- Эллен, несите лед! - крикнула она, обернувшись, и уже после этого
заговорила с нами. - Ну, вот и я... а тех всех я спровадила. Сгораю от
любопытства. Неужели я та самая героиня, которую никак не могут разыс-
кать киношники? У вас был такой торжественный вид, - добавила она, обра-
щаясь к Пуаро, - что ничего другого я просто и подумать не могла. Ну
сделайте же мне какое-нибудь заманчивое предложение.
- Увы, мадемуазель... - попытался было заговорить Пуаро.
- Только не говорите, что все наоборот, - взмолилась она, - что вы
пишете миниатюры и одну из них хотите мне всучить. Впрочем, нет, с таки-
ми усами... да еще живет в "Мажестике", где кормят отвратительно, а цены
самые высокие во всей Англии... нет, это попросту исключено.
Женщина, отворявшая нам дверь, принесла лед и поднос с бутылками. Не
переставая болтать, Ник ловко смешала коктейли. Мне кажется, непривычная
молчаливость Пуаро в конце концов привлекла ее внимание. Наполняя фуже-
ры, она вдруг остановилась и резко бросила:
- Ну, хорошо...
- Вот этого-то мне и хочется, мадемуазель: пусть все будет хорошо. -
Он взял у нее фужер. - Ваше здоровье, мадемуазель, здоровье и долголе-
тие.
Девушка была не глупа. Его многозначительный тон не ускользнул от
нее.
- Что-нибудь... случилось?
- Да, мадемуазель. Вот...
Он протянул руку. На его ладони лежала пуля. Девушка взяла ее, недоу-
менно нахмурившись.
- Известно вам, что это такое?
- Да, конечно. Это пуля.
- Именно так. Мадемуазель, сегодня утром возле вашего уха пролетела
вовсе не оса... а эта пуля.
- Вы хотите сказать... что какой-то оголтелый идиот стрелял в парке
возле отеля?
- Похоже на то.
- Черт возьми! - чистосердечно изумилась Ник. - Выходит, я и вправду
заколдована. Значит, номер четыре.
- Да, - согласился Пуаро. - Это четвертый. И я прошу вас рассказать
об остальных трех... случайностях.
Девушка удивленно взглянула на него.
- Я хочу полностью убедиться, что это были... случайности.
- Господи! Ну конечно! А что же еще?
- Соберитесь с духом, мадемуазель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9