Когда они ушли, мы бросились к роднику. На дне бадейки было пусто.
- Вот тебе и на! Напились, вымылись, да еще и полотенцем вытерлись! возмущенно воскликнула Зинка. - Хоть бы пятак бросили!
- Хоть бы одну копеечку, - вторил Ленька.
Мы выбежали на дорогу посмотреть, куда поедут эти дядьки, но их уже и след простыл.
"ПАДАНКИ"
Дорогой Зинка рассказала, что у нее дома накоплено уже немало пятаков и гривенников из святого родника.
- Вот накоплю еще, тогда куплю себе букварь, тетрадки и ручку с пером...
- И резинку, - подсказала я.
- Можно и резинку, коли денег хватит, - согласилась Зинка. - Нынче в школу пойду, а то прошлый год мамка не пустила, говорит: "Нет снаряжения никакого, так нечего тебе там зря сидеть! Побудь дома годок, не перестарок еще..."
- А тебе сколько лет? - спросила я.
- Девять уже, - сказала Зинка.
- А мне скоро восемь. Я тоже в школу пойду, - сказала я не совсем уверенно. - Букварь у меня есть, мне бы только резинку...
- Купим! - уверенно сказала Зинка, подбрасывая на ладони медяки.
Когда мы вернулись на хутор, возле сараев стояла молотилка, похожая на товарный вагон, только поменьше. Рядом, дрожа всем железным телом, тарахтел старенький трактор.
От трактора к молотилке бежал широкий ремень. Женщины бросали в ящик снопы, отгребали солому. По желобку непрерывной струйкой сыпалось зерно. Зинкина мать, подававшая снопы, увидев дочку, сердито крикнула:
- Где тебя носит целыми днями? Есть тебе принесла, - кивнула она на лежащий в стороне узелок.
Развязав узелок, Зинка достала свежую ржаную лепешку, намазанную сверху толченой картошкой. Мы с Ленькой так и уставились на эту лепешку. Отломив половину, Зинка разделила ее на три части и протянула нам с Ленькой по куску. Остальное снова положила в узелок.
Лепешка была такая мягкая, с подрумяненной картофельной корочкой сверху, что нам не пришлось долго над нею трудиться.
- Как пирожное! - заявил Ленька, облизывая пальцы.
Зинкина мать, поглядывая на нас из-под надвинутого на глаза платка, с улыбкой сказала:
- Ешьте всю, я уже поела.
Мы доели вторую половину и вприпрыжку помчались домой. Зинка побежала с нами.
- Что это вы и глаз не кажете? - набросилась на нас бабушка. - Мать ушла в правление - счетоводу помогать, а я тут хоть разорвись одна!.. А ну, марш картошку копать!
Втроем мы быстро накопали корзину картошки, но это было не все. Бабушка сказала, что нужно пойти пригнать домой Буренку, а тут Лилька с рук не слазит.
Ленька заявил было, что мы сейчас пригоним, но я не согласилась: лучше мы понянчим Лилечку, а бабушка пусть идет за Буренкой сама.
- Нужна тебе эта Лилечка! - сердито сказал Ленька, когда бабушка ушла.
Я промолчала. Не признаваться же, да еще при Зинке, что я просто боюсь бодливой Буренки и готова делать что угодно, только бы с нею не связываться.
- Пошли в сад, - предложила я, беря Лилю на руки.
Лиле было невдомек, что она совсем лишняя в нашей компании. Она радостно смеялась, выставляя напоказ все свои четыре зуба. Последнее время она уже не ревела, как раньше, безо всякой причины. С ее румяного личика почти не сходила улыбка.
Перегнувшись через мое плечо, она вцепилась Леньке в ухо и с веселым визгом трясла его, как бы в наказание за то, что брат не хотел с нею играть.
Ленька вырвался и, сердито сопя, отошел подальше. Тогда Лиля ухватилась своими цапками-царапками за ветку яблони и тоже тряханула. Огромное яблоко ударило Леньку по макушке. Мы с Зинкой захохотали, а Ленька, сморщившись, потирал ушибленное место.
- Стойте! - заорал он вдруг.
Мы с Зинкой в недоумении уставились на него.
- Это что, паданки или нет? - сказал он, показывая на яблоки, которые натрясла Лиля.
- Конечно, паданки! - крикнула я обрадованно. - Угощайся, Зина!
Позабыв про шишку на голове, Ленька принялся уписывать сочные румяные яблоки. Мы с Зинкой тоже не отставали. Покончив с "паданками", двинулись дальше.
- А не угоститься ли нам вот с этой яблоньки? - сказал Ленька, останавливаясь возле дерева, усыпанного белыми, просвечивающимися насквозь яблоками.
Лиля с радостью принялась за дело, но яблоки, такие красивые и заманчивые с виду, оказались твердыми и кислыми.
- Паперовка. Не созрела еще, - сказала Зинка.
Когда мы вернулись домой, бабушка уже поджидала нас. Достав из печки миску печеных яблок, она поставила ее перед нами.
- Ешьте.
Мы взяли по яблоку и нехотя начали жевать.
- Ешьте, ешьте, - сказала бабушка, - не стесняйтесь.
Не без труда мы съели по одному яблоку.
- Не хочется что-то, - сказала я.
- В саду, наверно, наелись? - догадалась бабушка.
Мы молча переглянулись.
- Ну, признавайтесь, ели яблоки в саду? - допытывалась бабушка.
- Только паданки! - сказал за всех Ленька, глядя бабушке прямо в глаза. И это была сущая правда, потому что мы не сорвали сами ни одного яблочка.
НАС ФОТОГРАФИРУЮТ
Когда бабушка нас отпустила, мы снова помчались смотреть молотьбу. Там уже грузили на подводу мешки с зерном, а неподалеку возвышалась огромная скирда соломы. Женщины вилами относили солому от молотилки, а мужчины подавали наверх, где стоял здоровый, плечистый Федин отец и укладывал ее, подравнивая по краям.
Возле молотилки топтался какой-то незнакомый мужчина, босой, в домотканых заношенных штанах, которые он поминутно поддергивал на ходу.
- Ну так как, граждане колхозники, насчет молотилки? - заглядывал он в лицо то одному, то другому.
- И что ты, Лексей, топчешься тут без толку? Председателя ищи, сердито сказала ему Зинкина мать.
Отойдя от молотилки, мужчина поймал за рукав Колю и прицепился к нему:
- Скажи, Николай, кончите вы до ночи али нет?
- Да как тебе сказать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62