Вас ценят и
подкармливают. Я же не умею творить по указке.
Павел не возражал.
- Ты теперь совсем не пишешь?
- Почему же? - Евгений несколько надменно улыбнулся. - Я пишу, для
себя. - Он посмотрел многозначительно, и Павлу стало ясно, что сам он.
Ветров, пишет черт знает что, на потребу обывателя.
Он не обижался - хоть и с перерывами, но больше тридцати лет вместе,
привыкли друг к другу. Сидят сейчас рядом за столиком кафе, как когда-то
сидели за школьной партой.
Евгений, высокий, изящно-сухощавый брюнет с молодым подвижным лицом,
небольшими, но очень яркими глазами, держался по-барски небрежно и чуть
вызывающе.
Большеголовый скуластый Павел, крепко расставив ноги, подавшись
вперед, облокотился на столик, приглаживая широкой ладонью мягкие, коротко
стриженные волосы.
- И сколько ты думаешь здесь сидеть, Паша? - спросил Шутин,
покачиваясь на стуле и оглядывая кафе. - Каждый вечер, третий месяц.
- Четвертый, - вздохнул Ветров.
- Гению необходимо одиночество. - Шутин понимающе кивнул. - Поэтому
ты и не женишься? Это скверно, Паша, мальчонке за сорок, а он не знает,
где находится загс.
Павел не ответил, потянулся, стул предупреждающе пискнул. Ветрову не
хотелось ни двигаться, ни разговаривать Так бывало после тяжелых
соревнований. Дрался, дрался, наконец победил, а зачем, спрашивается? Что
до твоей победы окружающим? И никому до тебя нет дела, и всегда приходится
платить за победу больше, чем она того стоит, и вот ты пустой, выжатый
победитель - банкрот. И кажется тебе, что это последний раз, больше тебя в
драку калачами не заманишь, и уверен, что это неправда, пройдет время,
значительно меньшее, чем ты рассчитываешь, и затоскуешь, бросишься вновь и
снова будешь проклинать себя, лезть вперед, падать и кувыркаться, не спать
ночами и сторониться людей днем. И все ты врешь, Ветров, позер и пижон,
победа приносит счастье, даже когда у тебя один зритель - ты сам.
- Забыл совсем, - пробормотал Ветров и вынул из кармана упругую пачку
новеньких сторублевок.
- Убери, неприлично, - сказал Шутин, толкая Ветрова. - Каждая такая
бумажка для многих - месячная зарплата.
Ветров щелкнул сторублевками, как карточной колодой, и спросил:
- Так сколько тебе?
- Ничего мне не надо, спрячь. - Красивое лицо Шутина исказила
брезгливая улыбка. Он быстро поднялся. - Идем, Павел.
Ветров небрежно опустил деньги в карман, лениво поднялся.
Шутин распахнул дверь, пропуская Ветрова вперед. Павел кивнул, словно
соглашаясь, все, мол, верно, ты и должен открывать передо мной двери.
- Порой мне хочется тебя убить, - сказал Шутин и схватил Ветрова за
плечо, так как тот и не собирался остановиться и подождать задержавшегося
в дверях друга, а шел себе, уверенный, что его догонят.
- И ты тоже? - Ветров, не останавливаясь, стряхнул руку Шутина. - Ты
слаб. Женя, а вот Олег может. Мне не страшно, но зря я его к стенке
поставил. Что мне до него? Он взрослый, нравится в дерьме купаться,
купайся себе. Вечно я не в свои дела лезу.
- Ты это о ком? - Шутин все-таки остановил Ветрова, заглянул в глаза.
- Я даже завещание написал. - Ветров посмотрел на Шутина серьезно,
печально, что совершенно не шло ему. - Девочку жалко, погибнет она.

Лева Гуров шел медленно по Калининскому в сторону Киевского вокзала.
За последний месяц на вокзале совершили четыре кражи чемоданов. Дело вела
транспортная милиция, но Лева полагал, что объявился не вокзальный
вор-гастролер, а ворует кто-то из "своих" уголовников, живущих неподалеку.
Если Лева прав, то преступнику скоро надоест вокзал, небогатые уловы.
Стоит в районе начать действовать хотя бы одному дерзкому удачливому
преступнику, как от него расходятся волны, словно круги по воде,
поднимается со дна грязь, чистая вода мутнеет. Прослышав о совершенных,
еще не раскрытых преступлениях, озорники порой начинают хулиганить,
хулиганы наглеют, они теперь могут вырвать у женщины сумку, снять с
подвыпившего часы. В магазине идет обмен новостями. "Еще одного
прирезали!" - "Одного? Утром вывозили на трех машинах". - "Куда милиция
смотрит?"
Леву всегда удивляло, как люди уверенно и легко, некоторые даже с
радостью, пересказывают где-то услышанные небылицы. Сам не видел, смотрит
в глаза искренне: может, и врут, однако что за безобразия творятся.
Дожили! Дураку ясно, что милиция защищает честь мундира, а возможно,
просто не знает о происшествиях. И откуда ей знать? В очереди за живым
карпом они с утра не стояли, в пивной полдня не провели, жизнь и проходит
мимо...
Лева шел на Киевский, к отправлению вечерних поездов, хотел погулять,
потолкаться среди провожающих, вдруг и встретит кого из подчиненных, если
не задержит с поличным, то хотя бы своим появлением помешает новой краже.
Когда Ветров и Шутин еще находились в кафе, Лева остановился у
стеклянных дверей, хотел зайти перекусить, но раздумал и свернул в
переулок на Арбат.
Напрасно Лева не зашел.

ГЛАВА ВТОРАЯ
Павел Александрович Ветров был убит в своей квартире выстрелом в
спину. В милицию позвонила в семь утра Клавдия Михайловна Сомова. Раз в
неделю она убирала квартиру холостяка, имела свой ключ, сегодня вошла, как
обычно, с порога громко поздоровалась, так как хозяин вставал рано.
Ветров лежал навзничь, неподвижно, смотрел в потолок. Клавдия
Михайловна в ужасе выскочила из квартиры, зазвонила в соседнюю дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10