Глянец получил длинный разноцветный шарф. Все оглядывали друг друга, хохотали и менялись подарками.
Джуб уже обошел по кругу всех своих соседей. Обычно в сумке оставался подарок для него, но в этом году сумка опустела после того, как миссис Холланд вытащила оттуда билет на мюзикл "Кошки". Недоумение, должно быть, отразилось у него на лице, потому что все засмеялись.
— Мы не забыли про тебя, Морж, — сказал Чаки, паренек с паучьими ногами, служивший посыльным на Уолл-Стрит.
— В этом году мы все скинулись и купили тебе кое-что особенное, — добавил Глянец.
Миссис Холланд вручила ему сверток. Он был маленьким, а упаковывали его явно в магазине. Джуб осторожно развернул бумагу.
— Часы!
— Это не часы, Морж, это хронометр! — поправил Чаки. — С самозаводом, водонепроницаемый и ударопрочный в придачу.
— Эти часы показывают дату, и фазу луны, и... черт, да все, что угодно, кроме, пожалуй, когда у твоей подружки эти дела.
— Глянец! — возмущенно одернула его миссис Холланд.
— Ты таскаешь свои часы с Микки Маусом, сколько я тебя помню, — сказал Реджинальд. — Вот мы и решили, что тебе пора сменить их на что-нибудь посовременнее.
Хронометр был дорогущий. Так что, разумеется, Джубу не оставалось ничего иного, как надеть его. Толстяк снял с запястья допотопного Микки и просунул руку в новехонький, из гибкого металла, браслет. Свои старые часы он очень осторожно пристроил на каминной полке, подальше от любопытных глаз, а потом обошел зал и поблагодарил каждого.
Праздник начался. Старый мистер Крикет выбивал ногами "Джингл Беллз", а миссис Холланд раскладывала по тарелкам индейку, которую выиграла в церковной лотерее (Джуб хорошенько распотрошил свою порцию, чтобы казалось, что он к ней приложился), эггног лился рекой, а когда стало совсем поздно, Морж рассказал кое-какие анекдоты из своего арсенала.
Наконец он решил, что пора отправляться спать: у его помощника завтра был выходной, так что ему самому ни свет ни заря придется открывать свой киоск. Но когда Джуб по пути к выходу подошел к каминной полке, часов с Микки Маусом на ней не оказалось.
— Мои часы! — воскликнул он.
— Зачем тебе это старье, когда теперь у тебя есть новые? — удивилась Келли.
— На память, — ответил Джуб.
— Я видел, как ими играл Клецка, — сказал Бородавочник. — Он любит Микки Мауса.
Глянец давным-давно увел Клецку спать. Моржу пришлось подняться на этаж выше. Часы обнаружились у Клецки на ноге, и Глянец долго извинялся.
— Боюсь, он их испортил, — в заключение признался старик.
— Они очень прочные, — ответил Джуб.
— Они издавали какие-то звуки. — Глянец виновато глядел на него. — Жужжали. Думаю, там внутри что-нибудь сломалось.
Джуб не сразу понял, о чем тот говорит. Потом замешательство сменилось ужасом.
— Жужжали? Долго?
— Да прилично. — Глянец пожал плечами, передавая ему часы. Внутри послышался слабый пронзительный свист. — Ты хорошо себя чувствуешь?
Морж кивнул.
— Просто устал. Веселого Рождества.
И помчался вниз по ступеням с такой скоростью, на какую только был способен.
Очутившись в своей холодной полутемной квартире, Джуб поспешил прямиком в кочегарку. Естественно, на пульте горела фиолетовая лампочка, которую в системе световых сигналов Сети использовали для обозначения крайней опасности. Сердце у него оборвалось. Сколько она горела? Часы, несколько часов, и все это время он веселился! Ему стало тошно. Он упал в кресло и щелкнул кнопкой воспроизведения записи.
Голокуб изнутри озарился фиолетовым сиянием, и появился Эккедме со сложенными под головой задними прыжковыми ногами, отчего казалось, будто он скрючился в три погибели. Эмбе явно пребывал в состоянии сильнейшего возбуждения: реснички, покрывавшие его лицо, трепетали, пробуя воздух, щупальца на макушке крошечной головки отчаянно копошились. А затем фиолетовый фон сменился видом тесной капсулы одноместного космического корабля.
— Прародительница! — воскликнул Эккедме на торговом языке, с шумом выталкивая слова из дыхальцев, отчего они приобретали одышливый эмбийский акцент.
Голограмма пошла помехами. Когда мгновение спустя изображение восстановилось, эмбе вдруг как-то странно скособочился и, протянув тонкую, как прутик, переднюю конечность, прижал какой-то гладкий черный шар к белому меху на хитиновой груди. Он начал что-то говорить, но внезапно обшивка корабля у него за спиной вспухла — помещение наполнил ужасающий металлический визг — и распалась. Джуб с ужасом смотрел, как приборы и эмбе понесло к холодным немигающим звездам. Крепко вцепившись в шар, Эккедме задней ногой зацепился за зазубренный край пробоины в обшивке в попытке обрести точку опоры. Черное облако окутало эмбе; когда оно рассеялось, никакого изображения внутри голокуба не было.
Джуб перевел дыхание. Передача прервалась. Он еще раз запустил воспроизведение в надежде, что в первый раз чего-то не заметил, но смог досмотреть только до середины. Потом вскочил, бросился в туалет и изрыгнул из себя весь выпитый за вечер эггног.
Когда Джуб вернулся и сел в кресло, самообладание вернулось к нему. Он должен думать, спокойно принимать решения. Паника и чувство вины ни к чему не приведут. Даже если бы часы были у него на руке, он все равно не успел бы спуститься достаточно быстро, чтобы ответить на вызов, и уж тем более ничем не смог бы помочь. И потом, у Эккедме был сингулярный переместитель — Джуб видел это своими глазами, — значит, эмбе непременно должен был спастись...
Вот только если он спасся — тогда где же он?
Джуб медленно огляделся по сторонам. В его каморке эмбе точно не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23