– Я поплаваю.
Она доплыла до качающегося на волнах Данилы и, взгромоздившись ему на плечи, толкнула его под воду. Не ожидавший нападения, толстый дружок через секунду пробкой вылетел наверх и стал как морж отфыркиваться.
– Ты что, очумела?
– А где мой лежак?
– Да вон он, твой лежак, – Данила брызнул ей в лицо водой и попробовал дотянуться рукой до макушки. Назад он забыл оглянуться. На этот раз под воду его толкнул Макс. Второй раз уже он выныривал, отплевываясь и ругаясь.
– Вы чего, белены объелись?
Данила покрутился на месте и, выждав момент, когда его оставили в покое, поднырнув, схватил за ногу Настю. Над побережьем разнесся душераздирающий крик. Данила выскочил на поверхность воды, выпучил глаза и дурным голосом заорал:
– Акула!
Макс тоже заорал:
– Спасайся, кто может! – и, колотя изо всех сил по воде руками, поплыл к берегу.
Купающиеся, не очень веря в подозрительно счастливые крики молодежи, все-таки медленно подплывали к кромке прибоя или совсем вылезали из воды. Серьезный мужчина, Борода, живущий этажом выше, подошел к Даниле.
– Не стоит народ пугать.
Данила, как от холода, поежился и ответил:
– Вы тут всего два дня живете, а мы вторую неделю… Я не пугаю, дед с третьего этажа того… плохо плавает… Купался, и вот, нету его. Кто знает, где теперь дед? Не вижу я его.
Данила внимательно всматривался в море. Борода не мог понять, серьезно говорит Данила или нет. Он еще ни разу не попадался на его мистификацию.
– Утонул? Или думаешь, акула?
– Ничего я не думаю.
– А куда же тогда дед девался?
– Который? – переспросил Бороду Данила.
– С третьего этажа, тот, которого не видно.
– Вы считаете, что пора телеграмму давать?
– Кому?
– Бабке!
Борода внимательно огляделся и увидел, что близлежащая часть отдыхающих прислушивается к их разговору.
– А где дедова одежда? – спросил он Данилу.
– Какого деда?
– Того, что, ты говорил, акула съела.
– Я вам такого не говорил, – Данила обратился за поддержкой к отдыхающим. – Я сказал, что дед с третьего этажа того… Купался дед, и вот, нету его. Кто его знает, где теперь дед, раз вещей нет, – Данила развел руками, – значит, он ушел уже. А вы что подумали? – и столько добродушия и детской невинности было в его глазах, что Борода, собравшийся поднять тревогу, передумал и решил преподать урок хорошего тона Даниле.
Борода, по определению Данилы, состоял членом распространенной на земле любительской касты отцов-воспитателей, кому было абсолютно все равно кого учить и чему учить, хоть толпу, хоть дворняг, хоть мальчишек, только бы выступить с нравственной проповедью, покрасоваться на людях, потрясти бородой. Именно такой профессиональный пастырь человеческих душ, считал Данила, стоял перед ним.
«Сейчас начнет воспитывать», – подумал Данила и не ошибся.
Как опытный оратор-демагог Борода знал, с чего начать. В начале беседы надо уважительно поднять собеседника на возможно большую нравственную высоту, чтобы оттуда, сверху, уронить его в хлев неблаговидных поступков и хорошенько вывалять в навозе.
– Молодой человек, – начал он патетически и почему-то внимательно посмотрел на Анну Николаевну. Ее он совершенно правильно принял за вожака их шумного прайда. – Если не ошибаюсь, вы, молодой человек, всегда вежливо, первый со всеми здороваетесь…
Данила невежливо его перебил:
– Не ошибаетесь, у нас в деревне принято всегда, когда встретишь старого человека, особенно с бородой, снять шапку или фуражку, поздороваться и уступить ему дорогу.
Бороде, видно, не понравилось, что Данила списал его в архив. Борода у него была украшением, а не показателем возраста.
– Это делает честь вашему воспитанию, – сказал он. – Приятно видеть молодое поколение с почтением относящимся к старшим. В наше бездуховное время нравственный стержень не каждый имеет. Я смотрю…
– Благодарствую, – сказал Данила. Он сразу понял, что если сейчас не остановить Бороду, на голову ему выльется Нагорная проповедь или десятая сура Корана. А любитель-проповедник, переступив с ноги на ногу, нашел устойчивое положение для всего тела и, косясь в сторону Анны Николаевны, продолжал:
– Но последним вашим необдуманным поступком вы обезличиваете все положительное, что заложено в вас воспитанием. Одно качество, одна черта вашего характера, тяга…
Настя, стоявшая рядом и слушавшая беспредметный разговор, не дала ему досказать. Она знала, каким приемом нужно срезать безответственных болтунов и демагогов. Когда разговор переходил из области абстрактных, морально-этических категорий в пугающую своей прозаичностью плоскость сегодняшнего дня, болтуны вроде Бороды сразу тушевались. Грешная земля всех отрезвляла. Этот тоже не был исключением из правила.
– Вы имеете в виду его тягу к алкоголю? – Настя выпучила глаза на Бороду.
– А он его употребляет?
Данила отрицательно завертел головой.
– Не, я самогонку не уважаю, больше одного стакана в день никогда, у меня норма, – в слове «стакана» Данила сделал ударение на последнем слоге и воровато повел по сторонам глазами.
Настя решила продолжить игру. Она понизила голос, чтобы не было слышно окружающим, и сказала:
– Он отстал в своем развитии. В школу не ходил. Сейчас наверстываем. Извините, Данила первый раз выехал из глухой деревни и сразу попал на море.
Борода оглядел всех троих. Макс и Настя выглядели как современная, продвинутая молодежь. А у Данилы был вид беспросветного простака. Его улыбающаяся рожа радовалась каждому встречному человеку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35