Слово «жестокость» совсем не подходит для миссис Магвайр. Она одна из великодушнейших женщин на этой земле. Прекрасная, удивительная женщина.
– Ой, ну конечно же, так, – сказала она, покраснев от смущения, – я вовсе и не имела в виду… Она была так добра ко мне… Я же только хотела сказать, что нужно было подождать, пока…
– Да-да, понимаю. Но дело в том, что мистеру Стоуну необходимо было поехать по делу как раз сейчас, а миссис Магвайр очень трудно безвыездно жить в Лоуэлле. Она много читает, и ей не хватает здесь книг. Она ведь очень умна, Эммелина, и Лоуэлл не в состоянии дать ей необходимой духовной пищи.
Все это звучало как часть бесконечного спора, который он вел сам с собой.
– Поверьте, у меня и в мыслях не было критиковать миссис Магвайр, – снова сказала Эммелина.
Он натянул поводья, и лошадь чуть не остановилась. Повернувшись, чтобы взглянуть на него, Эммелина вдруг оказалась вплотную с его лицом и покраснела пуще, чем прежде.
– Какая ты красивая! – вырвалось у него. – Сколько же ты еще пробудешь в Лоуэлле, радуя меня своим личиком? Недолго, наверно. Поможешь своим справиться с трудностями, а там вернешься домой и выйдешь замуж за какого-нибудь славного парня.
– И вовсе я не хочу замуж! – порывисто возразила она, хотя минутой раньше ей в голову не пришло бы сказать такое.
– Что ж, может, и так, – ответил он. – В Файетте едва ли найдется достойная тебя пара, мне это, в общем, понятно.
Такой поворот беседы ошеломил ее, и она совершенно не понимала, что еще он теперь сделает или скажет. По-прежнему вглядываясь в его лицо, она избегала смотреть в глаза: они были слишком близко.
– Эммелина, а знаешь, какая ты сейчас? Знаешь, что происходит с твоим прелестным лицом? Знаешь, оно просто тает и бесконечно меняется, откликаясь на каждое мое слово. Ты это знаешь? – вдруг спросил он и сразу, не дожидаясь ответа, хлестнул резко лошадь и выкрикнул что-то по-гэльски.
Лошадь сорвалась в галоп и понеслась так, что и Лоуэлл, и его фабрики остались далеко позади. Чем больше они удалялись от города, тем сильнее петляла дорога. На поворотах лошадь заносило, и Эммелина сначала очень боялась упасть. Но руки мистера Магвайра каждый раз крепко сжимались, поддерживая ее, и постепенно она перестала бояться, оттого что ее швыряет то вправо, то влево, и чувствовала себя в безопасности.
Наконец с двух сторон замелькали деревья. Стало видно, что впереди дорога почти теряется в зарослях пихт и сосен. Как только въехали в лес, лошадь, повинуясь воле Стивена Магвайра, пошла почти шагом. Снег в лесу еще не подтаял: ветви деревьев заслоняли от солнца вьющуюся среди стволов тропинку. Стояла полная тишина – ни дуновения ветерка, ни птичьего щебета.
Вскоре они добрались до поляны, тянувшейся вправо, к изножью каменистых холмов. Камни уже очистились от тающего снега, хотя и не успели высохнуть, влажно блестели. Остановив лошадь, мистер Магвайр дал Эммелине подержать поводья, спешился и протянул ей руку. А она положила шаль на луку седла и, снова передав ему поводья, спрыгнула прямо в его объятия, подняла голову и вопросительно на него посмотрела.
– Что же ты со мной делаешь, Эммелина? – прошептал он.
– Что делаю? – переспросила она встревоженно. – Но ведь я не делаю ничего.
– Ты так думаешь?
Он выпустил ее из объятий, но она даже не шелохнулась, ведь любое движение могло оказаться неправильным и рассердить его. Пока, к счастью, если он и сердился, это было не страшно и не всерьез.
– У меня и в мыслях не было сказать плохое про миссис Магвайр… – начала она снова, и даже слезы выступили у нее на глазах. – Миссис Магвайр настоящая дама, и она была так добра ко мне, подарила мне шаль, пригласила… Я никогда не сделаю ничего, что может ее огорчить.
– Вот как! Никогда? – повторил он, и взгляд его стал таким странным, что она испугалась еще прежде, чем поняла смысл слов. – В таком случае, мисс Эммелина, вам надо сделать вот что: не мешкая, развернуться, взобраться на мою лошадь и, вернувшись к мосту, где мы встретились, привязать ее там, а самой идти к миссис Басс. Обо мне можно не беспокоиться, я сумею добраться назад.
Она не верила своим ушам и в отчаянии ловила его взгляд. Слезы, наполнившие глаза, текли теперь по щекам. Внезапно она развернулась и бросилась от него прочь, но не туда, где привязана была лошадь, а к дороге. Ей даже в голову не пришло, что она может воспользоваться лошадью. Она вообще больше не собиралась возвращаться в Лоуэлл и кинулась в другую сторону, чтобы идти, сколько сил хватит, а потом рухнуть на землю и умереть. Он в две секунды догнал ее. Схватил за руку, но удержать не сумел – она вырвалась. Тогда, забежав вперед, он загородил ей дорогу, и она заметалась. Хотелось исчезнуть, никогда больше его не видеть, никогда не попадаться ему на глаза. Острое чувство унижения заливало ее с головы до пят, оно было несравнимо сильнее, чем то, что ей приходилось испытывать прежде, – из-за неправильного выговора, из-за убогой одежды.
– Пожалуйста, – с трудом выдохнула она. – Пожалуйста, дайте пройти.
Но он крепко схватил ее за руки и держал.
– Вы ведь сказали, чтобы я ушла. И я хочу уйти. – Бушевавшие в груди чувства как-то растаяли, и ею овладела полная беспомощность.
– Пойми меня, Эммелина, – сказал он мягко, и голос звучал загадочно, напоминая плеск воды в темной глубокой пещере. – Я пытался заставить тебя уйти потому только, что сам я уйти не мог.
Она хотела было спросить, почему нужно уходить хоть кому-то, но тут он, нагнувшись, коснулся губами ее лба. Она подняла на него глаза, и он поцеловал их. Он был как отец, и она приоткрыла рот, чтобы сказать ему это, но он уже целовал ее губы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107