Это когда представят снимки жертвы. Я не в силах помешать Спарлингу продемонстрировать их, но долго это не продлится. Об этом позаботится судья. С Грэнджером нам просто повезло. Могло быть значительно хуже.
Грета ответила слабой улыбкой. Она была благодарна Майлзу Ламберту за то, что он изо всех сил старается облегчить ее положение.
Охранница похлопала Грету по плечу, прервав тем самым их разговор.
– Вы должны подвергнуться досмотру. Таковы правила.
– Но разве я уже не прошла досмотр?
– Теперь я обязана обыскать вас лично. Проверить вашу сумочку.
– Хорошо, – устало кивнула Грета и протянула ей сумочку.
Но этого оказалось недостаточно.
– Здесь все чисто, – сказала женщина, ухватила Грету за руку и провела через маленькую боковую дверцу в специальную комнату для досмотра. Некогда белые стены сплошь покрывали непристойные надписи и рисунки, сделанные насильниками и убийцами, разъяренными печальной своей участью. «Странно, – подумала Грета, – что подобное место находится всего в нескольких ярдах от судьи, с такой царственной помпезностью восседающего на своем троне». Но ни эти граффити, ни запах застоялой мочи, исходившей из отгороженного низкими стенками туалета, где на унитазе даже не было сиденья, не слишком удручали Грету. Она повидала и не такие виды.
Нет, не это, лестница в дальнем углу. При одном взгляде на нее по спине пробежали мурашки. С того места, где она стояла, были видны лишь три первые ступеньки, но и их оказалось достаточно, чтобы понять: лестница ведет не вверх, а вниз. В клетки-камеры, расположенные внизу, откуда уже не было выхода. Одного слова, всего лишь одного слова присяжных достаточно, чтоб охранники свели ее вниз по этим ступенькам, поддерживая под локотки. В этот миг Грете показалось: ей дали шанс увидеть собственную смерть до того, как это произойдет в действительности. Сама мысль показалась настолько чудовищной, что ей стало дурно. Голова закружилась, и она опустилась на длинную скамью, привинченную к полу.
– А ну давай поднимай задницу, – проворчала охранница, и в голосе ее звучало раздражение. – Успеешь еще насидеться, целый день впереди. А теперь мне надо тебя обыскать. Таковы правила.
Грета так вся и сжалась, когда женщина начала обхлопывать руками все ее тело. Плечи, груди, живот, бедра; при каждом прикосновении Грета вздрагивала, со всей ясностью ощущая, что эту систему ей не перебороть. Слишком уж она безлика, эта система. Во время обыска она не сводила глаз с побеленного потолка, не позволяла глазам снова вернуться к началу той страшной лестницы в углу.
– Ладно, все в порядке, – сказала женщина и распахнула боковую дверцу, ведущую к скамье подсудимых.
Вернувшись в зал, Грета глубоко вздохнула. Потом достала платочек и поднесла его к носу. Запах духов «Шанель» живо напомнил ей изящный интерьер гостиной дома, канделябры и богатые гобелены на стенах. Огромным усилием воли она отогнала от себя страшное видение: три ступеньки лестницы, ведущей вниз. Затем открыла глаза, провела ладонью по безупречно уложенным черным волосам. Уселась на свое место и начала оглядываться.
Репортеры о чем-то оживленно болтали, прямо перед ней сидевшие за длинными столами барристеры раскладывали толстые папки и книги по законодательству. Слева от Майлза расположился высокий аристократической внешности мужчина в парике, он сидел и слушал, что говорят ему офицер полиции и детектив сержант Хернс.
«Довольно странная парочка», – подумала Грета. Хернс, в скверном дешевом костюме и галстуке «селедкой», чуть ли не на цыпочки привставал, нашептывая что-то на ухо своему собеседнику. Тот же сидел, слегка склонившись влево, и позволял Грете видеть лишь свой профиль – длинное узкое лицо, орлиный нос. Должно быть, тот самый Джон Спарлинг, о котором говорил Майлз. Главный представитель обвинения.
Как обычно, Хернс возбужденно размахивал при разговоре грубыми руками с короткими, словно обрубленными пальцами. Грета хорошо запомнила эту его раздражающую и совершенно плебейскую привычку еще со времени самого первого допроса.
– Чтоб все между нами было ясно с самого начала, мадам, – сказал он тогда, – хочу довести до вашего сведения, полиция считает, что именно вы стоите за всем этим заговором.
– Прямо как eminence grise, мистер Хернс? – насмешливо заметила она.
– И не пудрите мне мозги этими вашими иностранными словечками, мадам, – огрызнулся детектив. Он всегда обращался к ней только так, «мадам», никогда не называл Гретой или миссис Грэхем. Возможно, так выучили его в полицейском колледже, где он проходил специальный курс допроса для подающих надежды детективов.
– Обвинение очень серьезное, мадам, – добавил он. – Хозяйка дома мертва, и все указывает на вас.
– А я хочу довести до вашего сведения, что вы начитались детективов, – парировала она.
В таком духе это все и продолжалось. Час за часом в душном помещении полицейского участка в Ипсвиче. Что ж, одно утешает: сегодня здесь не станут прокручивать все эти бесконечные записи допросов. Майлз сумел договориться со стороной обвинения, что перед жюри присяжных будет зачитан лишь обобщенный отчет.
Грета заставила себя вернуться в настоящее. Хернс закончил говорить со Спарлингом, последний снова занялся своими бумагами, разложенными на столе. Потом вдруг поднял голову, и на какой-то миг глаза их встретились. Прочесть выражение его взгляда Грета оказалась не в силах. Странный то был взгляд, какой-то отстраненный и одновременно понимающий, холодный и проницательный. Она даже вздрогнула слегка.
В дверь справа от судейского кресла раздался стук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107