Каждый из нас не один раз спускался в подвальное помещение, где находились туалетные комнаты. Бармен проводил нас широкой арийской улыбкой и, как понял я, очень просил приходить к нему чаще.
На улице было холодно, но наша спитая пивом дружба грела. Миронофф взял под руку Вику. Я шел рядом. На улице было довольно тихо, только были слышны шуршание редко проезжающих автомобилей, приглушенный шум многочисленных баров и отдаленный гул открытого метро.
Когда мы прошли пару кварталов в сторону нашего отеля и перешли очередную пересекающую нам путь улицу, то стали приближаться к бару, из которого выплевывалась немецкая рок музыка, а вслед за ней вывалилось человек десять австрийских молодых людей арийской внешности. На них были кожаные куртки, на головах банданы, а в руках пивные бутылки и сигареты. У кого бандан на голове не было, не было и волос, они были выбриты. Юноши были крепкого телосложения, навеселе, если не сказать больше. Шагов за двадцать до бара мы попали в их поле зрения, особенно заинтересовала местную братву Вика. Они перегородили нам дорогу и весело, раздвинув руки, стали ждать нас, будто бы ловя рыбу руками. Все это сопровождалось пьяными выкриками на языке Гете, Манна, Шиллера и Гитлера.
Вика сильнее прижалась к своему ухажеру, а свободной рукой схватила меня за рукав пальто и притянула к себе. Поведение молодых людей не предвещало ничего хорошего. Мы невольно замедлили шаг, а шагов за пять и вовсе остановились. Толпа направилась в нашу сторону, обходя с флангов. Один гуляка, наиболее храбрый, почти вплотную подошел к Вике и стал, было, протягивать к ней руку, при этом вся компания что-то весело и задорно орала. Я не успел даже сообразить, что делать и как отреагировать, как, вдруг, Миронофф молниеносно нанес дебоширу сильный удар в лицо, от которого смельчак рухнул навзничь и остался лежать на асфальте без движенья. Пьяная толпа сначала опешила, а потом второй австриец, самый крупный из них, бросился на Николя, но тут же от полученного удара рухнул перед ним на колени. Мужчина схватился за лицо, по которому хлынула кровь. Все это произошло в считанные секунды. Мы все, в том числе и нападающие, впали в ступор. Никто не мог ни пошевелиться, ни вымолвить слова. Воцарилась тишина, прерываемая только всхлипыванием истекающего кровью громилы. Тишину нарушил голос нашего спутника. Этот голос звучал как гром с небес, он говорил на гаркающем немецком языке. Я не понимал, что он говорит, но мне хотелось встать по стойке смирно, вытянуться и исполнить любую команду. Миронофф произносил немецкие команды и с каждым словом, австрийцы сжимались и все больше походили на провинившихся школьников. Когда наш спаситель замолчал, оставшиеся на ногах побежденные и униженные австрицы, по одному стали подходить к нему, вставать на колени и целовать ему правую руку. После чего они как-то сами растворялись в темноте за нашими спинами.
- Пойдемте скорее отсюда, а то, не дай бог, нагрянет полиция! Вы, уважаемый адвокат, понимаете последствия встречи с ней.
Мы как по команде протрезвели и быстро кинулись вперед, добежав до очередной пересекающей улицы, свернули на нее и, пробежав квартал, опять свернули. Здесь Вика, а вместе с ней я и Миронофф перешли на обычный шаг. Все молчали. Я с Викой от того, что не могли дать объяснения увиденному, а испанский доктор, видимо, от того, что не хотел ничего объяснять. Так, молча, мы дошли до нашего отеля. На входе попрощались, пожали ему руку и оставили Мироноффа на улице.
* * *
Мы жили в Вене уже третьи сутки. Мне не терпелось заняться делом, но его не было. Я уже не просто не любил, я возненавидел Вену. Для себя решил, что если завтра, в крайнем случае, послезавтра мы не уедем из этого города, то уеду один в Москву. Там меня ждали дела. Да и надо бы поинтересоваться Викиным делом. Для меня дни тянулись монотонно и скучно. Я ничего не делал. Ходить по Вене мне надоело. Языка не знал. По магазинам ходить не хотелось. Хорошо было Вике. Она целыми днями и ночами пропадала с Мироноффым. Они ходили в венскую оперу, слушали вальсы Штрауса, познавали секреты венской кухни. Правда, они предлагали мне сопровождать их, но я понимал, что буду мешать, поэтому всегда находил какие-нибудь отговорки. О том случае с дракой мы не говорили. Его, вроде, как и не было. Я не знаю, говорила ли о нем Вика, но при мне не упоминала. Вечером, когда случайно застал ее в номере, я решил поставить ее в известность о моем решении.
- Ну, почему? Разве дела не могут подождать? Разве у нас пожар и надо торопиться? – спросила она.
- Вика, я напрасно проедаю Ваши деньги. Я адвокат и нанят Вами для выполнения определенной работы. Но эта работа не выполняется и она не выполняется не по моей вине. Если Вы хотите остаться в Вене, то, пожалуйста, но мне нужно тогда ехать в Москву и плотнее заняться уголовным делом.
- Хорошо! Я скажу Вам, когда мы уедем, сегодня вечером. Согласны?
- Договорились.
Она дала мне понять, что разговор окончен. Я вышел из ее номера и пошел в ресторан ужинать. Идти в город мне не хотелось. Почти все эти дни я питался в отеле и в город не выходил. Было холодно, и бродить по улицам Вены совсем не хотелось. В отеле было все, что мне необходимо. За чтением книги проходили часы. Канал RAI UNO демонстрировал для меня по вечерам интересные фильмы, с помощью которых я поддерживал свое знание итальянского языка на вполне сносном уровне.
Как она и обещала, вечером в одиннадцать часов, когда я уже собирался ложиться спать, раздался телефонный звонок.
- Вы еще не спите? – это была Вика. Ее голос был радостным и благожелательным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87