— Превосходно!— сказал Зубатов.— Ваши соображения?
— Дать указание начальнику тюрьмы размещать политических арестантов в одиночных камерах так, чтобы эти камеры чередовались с уголовниками, и по вертикали и по горизонтали. Тщательнее просматривать все бумаги, которые побывали в руках арестованных.
— Это на будущее. Принимаю. Представления такого рода генералу Шрамму следует сделать в адрес департамента полиции. Я с генералом побеседую.
— И последнее. Соображения текущего характера. Арестовать Корнатовскую и Серебрякову.
Зубатов задумался. Осторожно стряхнул пепел с папиросы. Сделал несколько коротких затяжек.
— Вы об этом говорили генералу Шрамму?— несколько ревниво спросил он.
— Что вы, Сергей Васильевич! Любые предложения о новых арестах я согласовываю прежде всего с вами.
Зубатов ткнул окурок в пепельницу, подержал, пока он не погас совершенно.
— Нет, Корнатовскую и Серебрякову арестовывать пока не будем! Эта ваша идея — правильная идея — пусть остается между нами.
— Слушаюсь, Сергей Васильевич! Хотя и не очень понимаю. Позвольте еще.— Он хлопнул ладонью по своему портфелю, лежащему на столе.— Если вы располагаете небольшим временем, здесь есть один любопытный документ. Перлюстрация письма Минятова к жене.
— Из Берлина?
— Да.
— Это интересно. Прочитайте,
Дверь приоткрылась, одним плечом в нее выставился Медников.
— Сергей Васильевич, еду к «Мамочке»,— объявил он.— От тебя не надо ничего передать?
— Поцелуй ручку и скажи, что она прелесть. Медников ухмыльнулся и прихлопнул дверь.
— Слышала бы это Александра Николаевна,— шутливо сказал Самойленко-Манджаро.— Извините!
— Моей Александре Николаевне и не такое слышать приходится,— в тон ему откликнулся Зубатов.— А «Мамочке» сам государь поцеловал бы ручку, знай он о всех ее заслугах перед ним! Фигурально говоря... Читайте, ротмистр!
Самойленко-Манджаро вытащил из портфеля несколько листков бумаги. Откашлялся. Глядя многозначительно на Зубатова, прочитал обращение в письме: «Бедная Надя...» — и остановился. Зубатов посмотрел недоумевающе. Что хочет этим подчеркнуть ротмистр? Конечно, и любой — в такой разлуке — написал бы «бедная Надя»...
— Припомните, Сергей Васильевич, всю взятую при обыске обширнейшую переписку Минятова с женой,— сказал Самойленко-Манджаро, наслаждаясь тем, что заинтриговал Зубатова.— Как тогда начинались его послания? «Дорогая, обожаемая На-деждочка... Моя звездочка, моя радость... Любимая моя Надечка...» И тому подобное. А теперь — «бедная». Потому что он далее развивает мысль о различных несогласиях с нею и высказывает готовность вообще разойтись.
— Вот как!—воскликнул Зубатов.— Это, конечно, любопытно. И что же, в этом и весь смысл письма?
— Сергей Васильевич, я не стал бы только ради таких сантиментов занимать ваше драгоценное время.— Самойленко-Манджаро пролистнул несколько страниц.— Вон сколько своим душевным терзаниям по поводу угаснувшей любви посвятил господин Минятов. А вот с этого места начинается и более существенное. Итак: «...с каждым днем в моих глазах все смешнее и жальче становились мои прежние «революционные»,— Сергей Васильевич, слово «революционные» он ставит в кавычки,— ...удивительно простые, но зато и решительные взгляды, по которым весь смысл жизни заключался лишь в коверкании всего человека в угоду незамысловато понимаемых...»,— и опять в кавычках,— «общественных интересов». Это та стадия, которую теперь переживают Алексей Яковлевич...»
— Никитин?— перебил Зубатов.
— Да, разумеется! «...переживают Алексей Яковлевич, а в особенности Дубровинский. Здесь, в Берлине, частью благодаря влиянию здешней, гораздо более культурной нравственной обстановки, частью благодаря одиночеству, в котором я мог пересматривать всю прежнюю жизнь, я наконец мог оценить вполне всю бедность этой детской точки зрения на жизнь, весь жестокий трагизм, вытекающий из нее. И вместо всяких прежних революционно-карьерных мечтаний я начал жаждать простой, тихой человеческой обстановки...» Ну и далее все в таком же роде. Читать еще, Сергей Васильевич?
— Спасибо! Не надо. Действительно, письмецо примечательное. Борец за идеи российской революции раскис «благодаря гораздо более культурной нравственной обстановке» Берлина, Что ж, по пословице «баба с возу — коню легче». Приобщите это письмо к его делу. Впрочем,— Зубатов предупреждающе поднял
палец,— впрочем, не на предмет каких-либо смягчений касательно его прошлого участия в «Рабочем союзе». За свои «революционно-карьерные» мечтания господин Минятов, сей неудавшийся Робеспьер, когда мы его изловим и пришпилим, пусть отвечает полной мерой. Кого-кого в революции, но уж карьеристов решительно терпеть не могу!
— Словом, пустить «карьериста» во весь карьер! Ха-ха-ха!
Они еще немного посмеялись, каламбуря по поводу выспренних выражений минятовского письма, и Самойленко-Манджаро ушел. А Зубатов, несмотря на очень позднее время, еще остался в своем кабинете. Он обдумывал и набрасывал на листе бумаги тезисы предполагаемой пространной записки на имя Сипягина, министра внутренних дел, где формулировал мысль о желательности и необходимости создания массовых рабочих организаций под эгидой полицейских властей. Такая система позволила бы слаженной полицейской машине принять на себя защиту интересов рабочих в их спорах с предпринимателями и тем самым ввести стихийно возникающие инциденты в спокойное русло.
Это был пир так пир. Тетя Саша постаралась. Любовь Леонтьевна, превозмогая боль в боку, тоже хлопотала с нею наравне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308