Тот по-настоящему начинает верить в себя, в свою счастливую звезду и в то, что все его будущее должно быть отныне связано не с Кавказом, не с тамошним местным революционным движением и тамошней крайне тяжелой борьбой с местными меньшевиками и анархистами, а с Россией, с центром русского революционного движения, с Петербургом, и вообще с северо-западным регионом Российской Империи, а не с окраинным Закавказьем.
Дело в том, что попав впервые на Север России, в Сольвычегодск в марте 1908 г., а затем после скорого побега, вновь высланный туда же в марте 1910 г. и пробыв там до осени 1911 г., т.е. в общей сложности прожив на Севере России 2 года и 9 месяцев, Сталин открыл для себя Россию, настоящий русский народ, близко узнав его лучшую, чистейшую часть – вологжан, вычегжан. т.е. потомков древних новгородцев, не затронутых тлетворным влиянием ни «московитской татарщины», ни ростово-суздальской религиозной исступленностью, ни воздействием московско-нижегородского «чумазого капитализма», ни, наконец, питерско-ярославской трактирно-лакейской средой, т.е. лишенного всех тех исторически сложившихся пороков быта и социальных отношений, которые были характерны для Срединной и Южной России и которые создавали основные трудности и для развития русского народа, русского рабочего движения и для успешного осуществления пролетарской революции.
Здесь, на Севере, оторвавшись, наконец, от закавказской среды и интриг, Сталин впервые чувствует, что собою представляет Россия, какой огромный морально-политический потенциал для революции составляют здешние русские люди, глубоко чистые душой, кристально честные, искренне чуждые всяким капиталистическим соблазнам, готовые к самопожертвованию и беспредельному терпению.
Сталин впервые таким образом сталкивается с русским коренным народом и осознает, что симпатии этого народа ему будет довольно легко завоевать, ибо народ этот доверчив, открыт, и готов жертвовать собой ради светлой идеи и ради того, кто кажется ему умнее, сильнее и решительнее его самого. А это открывает совершенно новые перспективы и в революционной работе, и в революционной карьере самого Кобы.
Окончательно к этим наблюдениям приводит Сталина его знакомство с П.А.Чижиковым и П.Г.Онуфриевой в Вологде. Онуфриева, невеста Чижикова, уговаривает жениха отдать свои документы Иосифу Джугашвили, с которыми тот бежит в Петербург 6 сентября 1911 г. Правда, уже 9 сентября его арестовывают, поскольку у первого же городового возникает подозрение, как это истый русак Чижиков (по паспорту) говорит с таким явным «капказским» акцентом? В таких случаях даже подлинность паспорта ничего уже не значит. Сталина вновь препровождают в ту же Вологду: проваливается лишь Чижиков. Но буквально спустя две-три недели, т.е. в конце октября – начале ноября 1911 г. (если верить биографии, составленной И.Товстухой со слов Сталина в 1925 г.) Коба бежит снова, и снова в Петербург, а не на Кавказ. Однако по версии официальной биографии, составленной ИМЭЛ в 1947 г. (второе издание) этот второй побег из Вологды происходит лишь в конце февраля 1912 г., что, по-видимому, более соответствует действительности. Дело в том, что в начале февраля 1912 г. в Вологду приезжает Г.К.Орджоникидзе с поручением В.И.Ленина информировать Сталина об избрании его в январе 1912 г. на Пражской конференции в Русское бюро ЦК РСДРП(б) и в ЦК в целом. Сталин оказывался таким образом в числе семи основных руководителей партии (7 членов ЦК и 4 кандидата в члены ЦК – Калинин, Бубнов, Стасова, Смирнов). Это целиком совпадало с его собственными желаниями и прогнозами. И потому было, так сказать, вдвойне для него приятно. Это крупнейшее событие в жизни партии, как оно квалифицируется в биографии И.В.Сталина (М., 1947 г., стр.49) рассматривается таковым и самим Сталиным уже в 1912 г., и конечно, как крупнейшее событие в его собственной политической жизни. Надо сказать, что эта оценка – исторически полностью объективна. А.С.Бубнов в своей «Истории ВКП(б)», написанной задолго до «культа личности» (1928-1929 гг.) подчеркивал, что Пражская конференция «сыграла громаднейшую роль» в жизни партии. «Пражская конференция, – писал Бубнов, – окончательно выводила партию из полосы идейно-организационного разброда и являлась последним звеном в процессе организационной кристаллизации большевизма как самостоятельной, революционно-последовательно-марксистской партии пролетариата» (стр.392).
В.И. Ленин писал сразу после конференции А.М.Горькому: «Дорогой А.М. В скором времени пришлем Вам решения конференции. Наконец, удалось вопреки ликвидаторской сволочи – возродить партию и ее ЦК». (Ленинский сборник, III, стр.523).
С точки зрения понимания состояния и настроений Сталина в связи с конференцией, важно подчеркнуть, что ее организация, ее решения, помимо всего прочего означали полный идейный разгром двух его личных антипатий в российском революционном движении – Тройного и Плеханова и отметание их от всякого участия и будущих претензий на такое участие в жизни революционной рабочей организации. Отныне Сталин оказывался в руководстве партией, причем отнюдь не на второстепенных ролях. Ибо из числа его товарищей – членов ЦК, лишь двое – Ленин и Зиновьев – относились к числу тех, кто был явно на голову выше его, как по опыту партийной работы, так и по общим теоретическим знаниям, в то время как остальные четверо членов ЦК – Г.К.Орджоникидзе, С.С.Спандарьян, Ф.И.Голошекин, Д.Шварцман, а также четверо кандидатов в члены ЦК (М.И.Калинин, А.С.Бубнов, Е.Д.Стасова и А.П.Смирнов) по партстажу, опыту и масштабам работы, а также по потенциальным возможностям и амбициям были уже тогда гораздо «слабее» Сталина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48